Они явно не успевали вернуться к тому времени, как Эдна приведет Финна из школы, и Стефани позвонила няне и попросила дождаться ее возвращения. Эдна, к счастью, согласилась, а то Стефани не представляла бы, что делать. Прыгая утром в поезд, не успела об этом подумать.
Когда они добрались домой, Стефани чувствовала себя полностью обессиленной. Но Джеймс захотел войти и поздороваться с Финном, и она понимала, что не имеет права ему в этом отказать. А когда Финну пришло время пить чай, ей показалось, что будет свинством не предложить Джеймсу перекусить. И только когда они все уселись вокруг кухонного стола, она вспомнила, о чем он сказал ей утром.
– Ты вроде упомянул, что нашел работу? – спросила она. У нее было такое чувство, словно этот день растянулся на целый год.
– Да! – подтвердил он с довольным видом, а глаза его загорелись энтузиазмом, которого она не замечала в нем давно, пожалуй несколько лет. – Правда, всего на три дня в неделю и зарплата не ахти какая. Я буду работать в Центре спасения животных в Кардью! Организация благотворительная, она в основном помогает местным малоимущим жителям, которые не могут позволить себе оплачивать ветеринара. При Центре есть и приют для больных бездомных животных. Там точно не будет наманикюренных собачек в дамских сумочках и кошечек, которым требуют удалить когти, чтобы не царапали шелковые подушки. Это настоящая работа, знаешь ли.
– Вот здорово! – воскликнула Стефани. – Я за тебя правда очень рада.
– Можно мне взять собаку из приюта? – спросил Финн, широко распахнув глаза. – Ту, которая больше совсем никому не нужна? Или старенькую, или на трех лапах?
– Может быть, – засмеялся Джеймс. – Но лучше спроси маму.
– Мам?..
– Нет, – отрезала Стефани, не дав ему договорить. – По крайней мере, не сейчас.
– Вот что, – сказал Джеймс. – Если поступит собака с двумя лапами, обещаю тебе, что ты ее получишь.
– С одной лапой! – воскликнула Стефани. – И одним глазом. Таких возьмем сколько угодно.
У Стефани накопились неотложные дела. Майкл собирался перебраться к ним на будущей неделе, а она еще не обсудила это с Финном, не разобралась в стенном шкафу, не выкинула кое-какую мелочь, которая не должна была попасться на глаза Майклу, – например, мазь от геморроя или лечебное трико. Они не виделись уже несколько дней – он был занят, фотографируя какую-то авангардную группу для молодежного журнала. Она не рассказала ему о том, как ездила в Линкольн с Джеймсом разбираться с Кати. Ей казалось, что он не понял бы ее. Наташа – та бы поняла, если бы они разговаривали, но Стефани в последнее время так усиленно избегала подруги, что та и сама перестала ей звонить. Они по-прежнему общались посредством эсэмэсок и записок, которые оставляли друг другу в офисе. И Стефани понимала, что, поскольку она создала эту ситуацию, ей и делать первый шаг к примирению.
– Извини, извини, извини, извини! – выпалила она, едва Наташа взяла трубку.
– Я так понимаю, ты извиняешься, – сказала Наташа, и Стефани почувствовала, что та улыбается. – А то уже подумала, что ты сердишься.
– Как я могла рассердиться на тебя! Я сама спросила твоего совета, но он мне не понравился, и я обиделась. Это была глупость с моей стороны. И предательство.
– И ребячество.
– Да-да, и ребячество тоже, спасибо.
– И еще неблагодарность.
– Ты уже можешь передохнуть. На этот раз я хочу быть честной. Я сама все испортила, и сожалею, и снова хочу дружить.
– Я тоже. Как поживает Майкл?
– Прекрасно. Переезжает ко мне на следующей неделе.
– Чудесно, – сказала Наташа, стараясь говорить искренне.
– Да? – спросила Стефани. – А я вот уже не так уверена.
– Только не жди, что я стану тебе советовать. Больше ни за что. Разберись с этим делом самостоятельно.
Позднее Стефани думала, что о своем решении ей следовало сказать Майклу после ужина, чтобы потом двадцать минут не жевать в молчании макароны, придумывая, что бы такое сказать друг другу.
Майкл, как она и предполагала, воспринял ее слова с благородной сдержанностью – истерики были не в его характере. Конечно, он был расстроен. Он как раз рассказывал ей о книге, которую читал, – про Афганистан или Азербайджан, она точно не поняла, потому что думала о том, как поделикатнее перевести разговор на их отношения. Наконец она уже не могла больше ждать и, когда он замолчал, чтобы перевести дыхание, сказала неожиданно для себя:
– Мне надо тебе кое-что сказать.
Он сразу почувствовал неладное. Каждому понятно, что подобное вступление не предвещает ничего хорошего. Он положил вилку и в ожидании, когда топор обрушится ему на голову, промокнул салфеткой рот.
Стефани несколько раз прокручивала в уме заготовленные слова. Она даже прорепетировала всю сцену с Наташей, но Наташа не отнеслась к этому с должной серьезностью и, войдя в образ Майкла, заламывала руки, хваталась за сердце, кричала: «За что? Господи! За что?» И Стефани махнула на нее рукой.
– Ну, если все сорвется, – сказала она, смеясь, – то из-за тебя! И думаю, ты останешься довольна.
Но теперь она забыла все подготовленные слова, и в голову лезли только банальности, вроде – «Дело не в тебе, а во мне» и «Давай просто останемся друзьями». У нее все же хватило здравого смысла не произнести их вслух. И она довольствовалась прямым, но откровенным: «Я считаю, что нам больше не стоит встречаться». И замерла, ожидая, что он ответит.
– Да? – спросил Майкл спокойно. – А почему?
– Ну, – выговорила она, – возможно, я слишком поторопилась. – И вспомнила, что решила остановиться именно на этой позиции – частично сказать правду, но умолчать о том, что поняла – у их отношений нет будущего из-за отсутствия у него чувства юмора. – Мне надо было сначала разобраться с проблемами Джеймса, прежде чем завязывать с кем-то новые отношения. Но я встретила тебя, и ты оказался таким милым, я была польщена, и не успела оглянуться, как наши отношения стали слишком серьезными, а я… я… мне правда очень жаль!
Она приготовилась выслушать его упрек в том, что она морочила ему голову, играла его чувствами, использовала его. Но он остался самим собой, только грустно кивнул и произнес:
– Ну, если ты так решила, мне остается смириться. Хотя очень хотелось бы, чтобы ты передумала.
– Если бы мы встретились хотя бы месяца на два позже… – пробормотала она, не успев воспрепятствовать этой банальности, которая буквально слетела с языка. – Тогда все могло быть иначе. Но сейчас мне хочется какое-то время побыть одной, разобраться в себе. Понять, чего я на самом деле хочу.
– Ты хочешь снова вернуться к Джеймсу?
– Нет! Почему меня все постоянно об этом спрашивают?
Майкл медленно поднес ко рту вилку с едой, явно обдумывая, что еще сказать. Он очень облегчил ей ситуацию, но Стефани вдруг пожалела, что он не может хотя бы раз рассердиться на нее или даже заплакать. Он был таким бесстрастным, прочно замурованным в своей вежливости. Через несколько лет совместной жизни с ним это могло свести с ума. Нет, она поступила правильно!
– Мне тяжело это слышать, – сказал он, никак не проявляя сказанного внешне. – Я полагал, что между нами возникло что-то… особенное. Но я ценю твою честность. Может быть, через несколько месяцев, если ты захочешь, мы сможем начать сначала? Но по крайней мере, я надеюсь, что мы сохраним дружеские отношения.
Стефани представила долгие вечера в джаз-клубах, открытие все новых и новых галерей, интеллектуальное кино и силой заставила себя ответить:
– Да, я тоже на это надеюсь.
Вежливо беседуя, они доели пасту и салат, потом Стефани, подавив зевок, сказала, что не хочет
