— Положим ребят без всякого толку — вот и весь результат, — невесело сказал Князев.
— Да что это за ребята, если их как цыплят тут положат? — весело и как бы шутя воскликнул Иван Иванович. — Учат их, учат, кормят, одевают, а они при первой трудности лапки кверху?
— В общем, так, — сухо сказал Князев. — Прошу утвердить план операции. Подписи — начальника представительства КГБ, Главного военного советника и ваша.
— Вот! Другое дело! — оживился Иван Иванович. — Утвердим, не переживайте. Еще как утвердим! Григорий Трофимович, вы же участник Великой Отечественной! Вам ли сомневаться!.. — и подмигнул: — Тут дел на пять минут, а зато потом как приятно дырочку вертеть под орденочек, а?
Князев оглянулся, чтобы еще раз оценить диспозицию.
— Честно сказать, нам лишних дырочек не нужно, — со вздохом ответил он.
Ящик для министра
В одном из старых посольских гаражей стояла битая «Волга» ГАЗ-21 без колес и лобового стекла, наличествовала ремонтная яма, ржавый и явно сломанный сверлильный станок, а также столярный верстак и груда досок в углу.
За верстаком трудился немолодой человек в рабочей одежде, с окурком в углу рта. В его мозолистых, с изуродованными ногтями руках ерзала ножовка, сыпались опилки.
Напилив доски по размеру, он выставил на верстак железную коробку с гвоздями и взялся за молоток.
Дребезжащее эхо сопровождало каждый удар.
Когда он сколотил несколько досок, стало понятно, что человек мастерит что-то вроде гроба.
Разумеется, он не остановился на половине дела. Его молоток продолжал стучать — гулко и мрачно. Когда в пару к нижней части была готова плоская крышка, он взял дрель и стал крутить дырки в боковых стенках.
Послышались шаги, дверь гаража заскрипела, и появился Иван Иванович.
— Готово? — недовольно спросил он.
Человек с натугой поднял гроб, отнес его в сторонку и поставил рядом с еще двумя готовыми.
— Как заказывали, — хмуро ответил он, отрясая руки. — Всю ночь уродовался…
Через полчаса три свежих ящика, распространявших приятный запах сосновой смолы, стояли на полу сумрачного помещения посольского склада.
Резидент рассматривал их довольно скептически. Иван Иванович объяснял устройство, а опальные министры — Гулябзой, Сарвари, Ватанджар — взволнованно жались к дверям.
Резидент заглянул в один и недовольно спросил:
— Постелили что-нибудь?
— Одеяла, — твердо ответил Иван Иванович. — Солдатские.
— Ну правильно, — рассудил резидент. — Негоже народным министрам на голых досках валяться. Но и перин у нас нет. Потерпят.
Сарвари, неплохо знавший русский, заметил:
— Как говорится, мягко стелят, да жестко спать.
Резидент рассмеялся.
— Ну, товарищ Сарвари, это не я вам жестко постелил. Я вам со всем уважением — солдатские одеяльца. А вот ваш друг Амин!..
Улыбка сползла с лица министра.
Иван Иванович взял со стола три десантных автомата АКС и положил по одному в каждый короб.
— Прошу, — сказал резидент, делая приглашающий жест. — Да вы не волнуйтесь! Говорят, если кого живым похоронят, долго потом жить будет…
Министры переглянулись.
Иван Иванович выглянул из дверей склада и махнул рукой.
Когда по этому знаку в склад зашел человек в рабочей одежде и окурком во рту, он увидел три знакомых ему ящика. Они были закрыты крышками.
— Давай, — приказал Иван Иванович.
Человек выплюнул окурок, нашарил в кармане гвоздь и занес молоток.
Наверное, это было странно видеть. Человек с автоматом, в боевой амуниции, с магазинами на поясе несется по коридору во весь мах — будто в атаку.
Но Плетнев бежал не в атаку. Плетнев бежал прощаться. У него было всего пять минут. Христа ради упросил Симонова подождать — майор закряхтел и махнул рукой, хотя, конечно, это не лезло ни в какие ворота…
Оба они были в кабинете Николай Петровича, оба в белых халатах, и оба вскинулись от неожиданности, когда Плетнев заполошно ворвался в комнату.
— Все! Николай Петрович! До свидания! Уезжаю! Вера! До свидания!
— Господи! — сказала она упавшим голосом. — Как до свидания? Почему?!
— Приказ!..
Кузнецов сдернул очки.
— Погоди! Скажи хоть толком! Куда?
— В Москву.
— Надолго?
— Не знаю… Все, прощайте!
— Ты вернешься? — спросила она. — Нет?
— Не знаю… правда, не знаю. — Он рассмеялся. — Ну что делать — я же собой не управляю!.. Прикажут — вернусь. Передать ничего не нужно?
Вера покачала головой.
— Нет… Правда, ты лучше сам приезжай, — и грустно усмехнулась: — Без тебя ведь даже на базар не сходишь…
— Да, кстати! — воскликнул Николай Петрович. — Вот они, современные нравы: пятачок за нож так и не отдал! Ищи тебя теперь свищи…
Плетнев ахнул:
— Черт, а у меня опять ни копейки!
— Да ладно, подождет твой долг, — сказал Кузнецов, обнимая его и смеясь. — Ты лучше и правда — возвращайся!..
Плетнев только развел руками — и выбежал в коридор.
Грузовик выехал из ворот посольства, а часа через полтора, оставляя за собой тучу пыли, подкатил к самолету АН-12. Рампа была опущена, и он с ходу лихо въехал к нему в пузо.
Когда взлетели, Симонов оторвался от иллюминатора и задумчиво сказал:
— Ну что, елки-палки… Пожалуй, Амин нас уже не догонит. Зверев!.. кто там еще… Плетнев! Вынимай министров. А то еще задохнутся, бедолаги…
Бойцы вооружились специально припасенным гвоздодером и штыками.
Заскрежетали гвозди, нехотя вылезая из досок.
Из щели на Плетнева смотрел лихорадочно блестевший глаз.
Крышка упала, и, прижимая к груди АКС, из первого ящика выбрался потный человек.
Это был Сарвари.
Плетнев вспомнил расстрелянных мятежников.
Ему было неприятно видеть министра.
Он отвернулся.
