патрулей, выстроившихся для инструктажа.
— Ну и несет от тебя, — уважительно произнес стоявший рядом прапорщик из соседнего полка, с которым Олегов часто встречался на разводе.
— Болею, — жалобно произнес Олегов, — Антиполицай есть?
— Нет, — покачал головой прапорщик, — Конфетку хочешь?
— Давай…
Олегов тщательно пережевал югославскую карамель, не торопясь ее проглатывать, стараясь заглушить ананасным ароматом перегар.
Развод прошел гладко, через десять минут Олегов уже катил мимо городского стадиона, на котором гарцевали на конях пышно одетые всадники, готовившиеся к какому-то национальному празднику
— Сразу на пост? — спросил водитель, одной рукой прикуривая сигарету.
— Сверни к «стекляшке», пить хочу.
На полпути к посту машина свернула в переулок и остановилась у длинного, европейского типа магазина, с широкими стеклянными витринами. Хозяин, мужчина средних лет, с короткой щеточкой усов, встретил его обворожительной улыбкой.
— Что хотите купить?
— Дай пива.
Хозяин удивленно поднял глаза, но тут же подошел к холодильнику и вытащил из него в раз запотевшую банку западногерманского пива. Удивление его было вызвано тем, что крайне редко советские офицеры брали пиво, так как одна баночка стоила почти двенадцать чеков, совсем как полиэтиленовый пакет вонючего шаропа — кишмишовой самогонки.
С треском распечатав банку, Олегов с наслаждением высосал холодную пузырящуюся жидкость. Хозяин стоял рядом, почтительно улыбаясь. Олегов сунул руку в карман за деньгами и обомлел — хрустящей еще вчера пачки не было.
— Суки! — выругался с неопределенным адресатом Олегов и тронул карман с документами. Там было все на месте, он достал партбилет и выковырял из-под красной клеенчатой обложки купюру в тысячу афганей.
— Еще две! Сдачи не надо! — бросил он деньги на стеклянную поверхность витрины, на которой были разложены щипчики для ногтей, брелки, авторучки, часы.
— И это, бакшиш! — ткнул он пальцем в брелок для ключей в виде маленького голубого глобуса.
— Бакшиш, бакшиш, — с готовностью сказал хозяин и подал безделушку. Хозяин был доволен, этот шальной покупатель принес ему чистого дохода почти на шестьсот афганей.
На пост ехали не торопясь, Олегов, воспрянув духом, рассматривал брелок. На голубом фоне ярко выделялось желтое пятно, там, где на земном шаре находился Китай. Приглядевшись, к своему удивлению Олегов заметил, что в желтый цвет окрашен не только Дальний восток и Забайкалье, но и солидный кусок Средней Азии и его родной город Усть-Каменогорск, вернее тот участок Казахстана, где находится этот провинциальный город.
— Вот это да! Обнаглели китаезы! — почему-то с восхищением произнес он.
Сначала Олегов решил поступить с глобусом политически грамотно-выбросить в открытое окно, но потом передумал, сунул его в тот карман, где еще вчера лежали деньги, и погрузился в размышления: кому он обязан облегчением карманов. В равной степени подозрения у него вызывали Бабенков, Найденов и солдаты в казарме. Ширпотреб в дуканах в равной степени был притягателен как для солдат, так и для офицеров. У солдат честного пути для приобретения не было, на этом основании офицеры безжалостно отбирали и зачастую уничтожали вещи иностранного производства, справедливо чуя кроющиеся за ними воровство, грабежи обирание слабых. Как ответная реакция, среди солдат почти робингудовским поступком считалось воровство у офицеров. Под прессом денег и красивых вещей хрустели принципы и убеждения, во всяком случае, их привычная для Союза диспозиция.
… Приветственно посигналив знакомым мальчишкам, машина заняла свое привычное место. После происшествия с бензовозом Олегова поставили было на самый плохой пост-пыльный перекресток у штаба 40-й армии, но в тот же день аноним сообщил по телефону коменданту города, что новый начальник поста в индусском квартале продает бензин и патроны. Комендант с помощниками примчались и своими глазами увидели, как водитель через обрезок шланга наполняет ведро мальчишке. Старший машины, капитан, недавно прибывший из Союза, растерянно лепетал:
— Какие патроны? Пацан бензина попросил, я ж не за деньги…
В ответ комендант вывернул карманы у водителя и обнаружил полторы сотни афошек. Со следующего наряда Олегов снова стал заступать на пятый пост.
С похмелья жара была совершенно невыносима. Минут пять Олегов посидел в кабине, глазея по сторонам и разглядывая фотокарточку, которую успел ему сунуть перед выездом Серега, начальник клуба. На фотокарточке Олегов величественно опирался на президентский глобус.
— Что-то я заработался, — сказал он озабоченно, выходя из машины. Индус-Миша приветственно махнул рукой, приглашая зайти, при этом он выразительно щелкнул себя по шее. У индуса этот недвусмысленный русский жест смотрелся уморительно. Олегов улыбнулся ему в ответ и осмотрел перекресток. Для отсутствия на посту могла быть только одна уважительная причина — арест и отправка на сборный пункт какой-либо военной машины. Не прошло и минуты, как перед Олеговым без всякой команды притормозила санитарная машина.
— Начальник, в колонну идем, дай затариться! — попросил его, вытирая пот, круглолицый майор- медик.
— Три минуты, не больше, а то начальство меня вместе с вами почикает. И только у Миши…
…Отстал от длинной колонны «Урал» , оттуда с такой же просьбой вылезли два старлея. Остановка на маршруте считалась нарушением, это могло стать основанием для ареста старшего машины, опасаясь этого, Олегова не обходил никто.
— Три минуты, к Ивану или Сергею…
…Рыночные отношения должны быть регулируемыми, философски рассуждал Олегов, строго соблюдая социальную справедливость на вверенном ему посту, обеспечивая конкурентам равные возможности. Они были за это не в обиде на Олегова, вознаграждая его в конце дня за неподкупность…
Избавил Олегова от этого пекла «Урал» без номерных знаков и путевого листа.
— Я от колонны отстал, из Баграма я, — оправдывался прапорщик с летными эмблемами.
— В комендатуре разберутся, садитесь в свою машину и следуйте за мной, — был непреклонен Олегов.
Задержанный «Урал» , а за ним «ГАЗ-66 «Олегова тронулись по направлению к крепости Бала- Хиссар, где размещались Кабульская гауптвахта и площадка сбора задержанных машин.
Ездил ли, ходил ли, Олегов никогда не оглядывался, высматривая, нет ли преследователя. Его никогда и никто не преследовал. До сегодняшнего дня и до этой минуты.
Сдав задержанную машину на площадку под расписку, Олегов отвез в комендатуру прапорщика и документы на машину.
— Молодец, стараешься, — похвалил Олегова помощник коменданта.
— Попадешь в Баграм — не жалуйся, — прошипел что-то вроде угрозы на прощание задержанный прапорщик.
Гордо проигнорировав и похвалу и угрозы, беспечно что- то напевая, Олегов вышел из здания комендатуры и пошел к автостоянке.
— Подождите минуточку, — услыхал он голос за спиной. Олегов обернулся и увидел невысокого, с острыми скулами мужчину, одетого в серую униформу, в которой ходили старшие офицеры из аппарата военных советников. Здесь, вблизи Советского района, где жило большинство из них, Олегов видел их часто.
— Слушаю вас, — вежливо отозвался Олегов.
— Это не вы потеряли? — тот протянул Олегову руку с какими-то бумагами.
Олегов как-то читал, что Александр Македонский брал к себе в армию тех, кто легко краснеет в кризисный момент. У Олегова же такие моменты сопровождались холодной испариной и бурчанием в
