Настоящая Памела Андерсон, мать ее!
Вернувшись в Москву, Филипп не удержался – рассказал обо всем Марьяне. Та рассмеялась – оказывается, она была знакома с Мариной Керн.
– С ума сойти, никогда бы не подумала, что у этой особы могут быть такие проблемы! Она держится, как Мэрилин Монро.
– Надеюсь, ты не собираешься об этом сплетничать? Я тебе по секрету доложил.
– За кого ты меня принимаешь? – обиделась она. – С кем мне сплетничать? Я ни с кем, кроме тебя, не общаюсь. Ты же знаешь.
– Н-да, затворница ты моя… – Он протянул руку, чтобы погладить ее по голове, но Марьяна капризно отстранилась – она не любила, когда он намекал на ее положение.
– Тебе легко говорить…
– Ничего, недолго терпеть осталось. Календарь почти готов. Скоро ты станешь знаменитой и сможешь перебраться ко мне.
Она недоверчиво на него посмотрела.
– Что? Ты о чем?
– О том, что пора показать супругу кукиш. И мы с тобой сможем себе позволить это сделать… Я тебе не говорил: скоро я получу много денег…
– Откуда это? – насмешливо прищурилась она.
– Секрет.
– Врешь!
– Сама увидишь. Не просто много денег, а очень много денег. Тогда ты бросишь своего Гогу?
– Я его и раньше брошу! – глухо рассмеялась Марьяна. – Как только выйдет календарь. Надоело мне все, понимаешь? Я боюсь за себя, боюсь, что в один прекрасный день не выдержу. Устрою истерику, когда он в очередной раз расстегнет штаны. Ох, у него даже спина волосатая, представляешь?
– Крепись, – погладил ее руку Филипп, – меньше месяца осталось до презентации. А потом… Нет, я не могу об этом тебе рассказывать. Но все будет так, как ты хочешь. Гарантирую.
Презентация календаря проходила в Русском зале отеля «Метрополь». «Плейхаус» не поскупился на фуршет экстра-класса: украшающие длинный стол блюда словно были взяты из свадебного меню какой-нибудь голливудской суперзвезды. Нежнейшие блинчики с черной икрой, тающие во рту пирожки, экзотические салаты, изысканные французские сыры… Специально для мероприятия Филипп приобрел черный атласный смокинг и лаковые вечерние ботинки от «Гуччи».
Волосы он намазал воском и зачесал назад и в целом чем-то напоминал пижона из черно-белого довоенного фильма.
Сам не зная почему, Меднов волновался как никогда в жизни – гораздо больше, чем на вступительных экзаменах во ВГИК, больше, чем во время слежки за Азией, больше, чем когда они с Марьяной убегали от назойливых папарацци. Этот вечер должен был изменить его жизнь.
Завтра все будет по-другому. Во-первых, он получит обещанный гонорар за календарь. Денег не так много, особенно по меркам привыкшей к роскоши Марьяны, но на первое время им хватит. А потом он продаст наконец свой шедевр, свою самую лучшую работу – порнофильм с участием Евы. Отчего-то Филипп не сомневался, что картину ждет всемирный успех. Съемки были закончены. Оставалось смонтировать фильм и подобрать подходящую музыку.
Марьяна объявит Вахновскому о разводе. Она не знает еще, что Филипп обо всем позаботился заранее: тайком от нее он снял роскошную пятикомнатную квартиру в самом сердце Москвы, в Камергерском переулке. Пока они будут жить там, а потом он, разумеется, купит небольшой уютный домик где-нибудь в Серебряном Бору. И еще один – на морском берегу, в Испании или на Кипре.
У того, заморского домика – Филипп это точно знал – будут белые мраморные стены. Он будет стоять обособленно, вдали от курортов и городов, прямо на берегу. А к морю будет вести лестница – тоже белая, с резными перилами, как в Пушкинском музее…
Вся Москва собралась на презентации. Филипп находился в зале всего несколько минут, а у него уже скулы свело от бесконечных улыбок.
– О чем мечтаем? – Кто-то довольно резко толкнул его в плечо. Филипп вздрогнул от неожиданности – белоснежный домик, его маленький обетованный рай, исчез, а вместо залитого солнцем пляжа он увидел ухмыляющуюся физиономию Марата Логунова.
– О славе, – пошутил Филипп, – о деньгах и славе. О чем же еще?
– Я в тебе и не сомневался. Потерпи, старик. Будет тебе слава. Через пятнадцать минут начинаем. Надо дождаться еще нескольких вип-гостей. Киркоров с Пугачевой пока не приехали.
– Ничего, я подожду. Поем пока блинчиков. Никогда не пробовал ничего вкуснее.
– Смотри не обожрись, как небезызвестный моралист дедушка Крылов. Да, и не теряйся в толпе, будь все время возле сцены. Я тебя вызову, тебе надо будет сказать пару приветственных фраз.
– Обижаешь. – Филипп достал из кармана брюк аккуратно сложенный вчетверо листочек. – У меня текст записан, чтобы от волнения не забыть чего.
Он держался молодцом, весело болтал с подходящими к нему людьми о погоде и замечательном меню, однако от волнения у него вдруг пропал аппетит. Не мог он есть ни свой любимый пахучий сыр, ни даже черную икру. Пальцами нежно обнял хрустальную ножку бокала, наполненного дорогим красным вином, и отошел в сторонку.
Зал постепенно заполнялся людьми. Сюда были приглашены только самые сливки. Самые богатые. Самые знаменитые. Баловни судьбы. Неизменные герои светских хроник.
Как бы случайно рядом с ним оказалась Марьяна Вахновская – а он и не заметил, когда она прибыла. Она выглядела потрясающе – Филипп еле удержался, чтобы прямо при всех не схватить ее за плечи и запечатлеть на ее губах страстный влажный поцелуй – пусть все увидят, что эта холеная рыжая красавица – его женщина. На Марьяне было красное платье, оставляющее открытым всю спину, и когда она наклонялась назад, становилась видна ложбинка между ее ягодиц.
– Я не кажусь тебе вульгарной? – прошептала она, пожимая кончики его пальцев и тотчас же отдергивая руку.
– Ты кажешься мне восхитительной, – честно признался он.
– Спасибо. Я собиралась пойти в другом платье, но вчера этот наряд принес Гога. Он попросил меня надеть именно это, красное.
Филипп нахмурился. Он не любил обсуждать ее супруга-рогоносца, тем более не нравилось ему, когда она фамильярно называла его Гогой. Какой он ей теперь Гога? Они без пяти минут чужие люди.
– Он сказал, что я должна быть самой яркой. – Марьяна не заметила его замешательства. – Самой запоминающейся фигурой.
– Ты такая и есть. Смотри направо, тебя фотографируют журналисты.
Марьяна улыбнулась и помахала рукой камерам, потом спохватилась и отошла. Филипп видел, как она приблизилась к Вахновскому, тот вручил ей бокал с шампанским, а она поцеловала его в лысину.
Филипп досадливо поморщился и отвернулся. Неужели она не понимает, какую боль причиняет ему таким легкомысленным поведением? Да, пусть она будет с ним вежливой, но кто заставляет ее целовать этого сального борова?!
– Здравствуйте, Филипп.
Он улыбнулся и машинально пожал руку подошедшему к нему улыбающемуся молодому человеку.
– Замечательный вечер, – светски заметил он, хотя понятия не имел, кто перед ним стоит.
Каждую минуту к нему подходили какие-то люди, для того чтобы обменяться парочкой ничего не значащих вежливых фраз. У него был, должно быть, миллион знакомых, не обязан ведь он каждого помнить в лицо! Филипп уже собрался было отвернуться, но молодой человек не отходил.
– Как поживаете? – спросил он.
– Нормально, – пожал плечами Филипп. Ответного вопроса он задавать не стал в надежде, что навязчивый юноша наконец от него отстанет.
– Это хорошо. Ладно, развлекайтесь, еще увидимся.
Когда парень отошел, Филипп посмотрел на него более внимательно. Лицо этого человека казалось ему до боли знакомым, но он не мог вспомнить, где и при каких обстоятельствах они встречались. «Должно
