Библию. Человечество самыми разными способами пытается примирить нравственные законы с законами коммерции. Получается не всегда стройно, но деваться-то все равно некуда. Качества, считающиеся в частной жизни неприятными, а порой и недостойными, то и дело оказываются необходимыми в предпринимательской деятельности, и наоборот. Недоверчивость, неискренность, жестокость, двуличие, честолюбие, алчность, эгоизм – для частного лица это пороки. Для бизнесмена они то и дело становятся формой спасительной предприимчивости. Осуждать язык не повернется. Другое дело, можно ли надевать их как рабочую униформу с девяти до шести, а возвращаясь домой, оставлять все это хозяйство в служебном кабинете. Кому-то это удается, кому-то нет.
Жесткий руководитель может оказаться в домашней обстановке унылым подкаблучником. Лютый интриган с партнерами по бизнесу бывает трогательным другом, преданным прежнему однокласснику до идиотизма. Все бывает. Единственное качество, которое присуще абсолютно всем коммерсантам и в частной жизни тоже, – крайняя степень подозрительности.
Туго приходится другу делового человека. Его подозревают всегда и во всем. Ну, во-первых, конечно, в желании попросить денег. Взять и не отдать. Потому что в желании отдать вас решительно никто и никогда не заподозрит. Среди моих приятелей есть трое из тех, кого можно назвать олигархами. Так вот опыт дружбы с ними подсказывает мне, что даже если я буду голодать, они будут последними, у кого я попрошу взаймы. Деньги-то я верну, но вот дружбы мне больше не видать как собственных ушей.
Во-вторых, вас обязательно будут подозревать в том, что вы дружите не просто так, а с корыстью.
Не удивляйтесь, это не то же самое, это уже не деньги. Просто вы должны быть готовы к тому, что про вас думают как про человека, любящего приезжать отдохнуть на чужую комфортабельную дачу, знакомиться с влиятельными людьми, которые вам нужны для ваших темных делишек, ходить за чужой счет в ресторан, в фитнес-клуб, на концерт Спивакова, на аукцион, на премьеру, в космос и т. д. Если вы не хотите, чтобы про вас так думали, заведите себе специальный блокнот, в котором с педантизмом сумасшедшего немца отмечайте, сколько раз и куда позвали вас, а сколько и куда позвали вы в ответ. Не скупитесь, смело превышайте свой бюджет, и вам отплатят сторицей – на вас не обидятся. Я понимаю, это не совсем то, что вы привыкли называть дружбой, но учитывайте, что паранойя заразна.
В-третьих, если вы сумеете соблюсти все предыдущие требования и не оступитесь, вас заподозрят в том, что вы снисходите до презренных дельцов с высот своего интеллектуального снобизма. Стараясь как можно реже говорить о новых книгах, фильмах и выставках из уважения к занятости вашего друга, вы неминуемо навлечете на себя подозрение, что считаете его неспособным все это оценить. Если же вы, напротив, страстно будете повествовать о своих последних эстетических впечатлениях – значит, вы выпендриваетесь и самоутверждаетесь хотя бы так. Что бы вы ни делали, пройдут годы и годы, прежде чем вы с чистым сердцем, не боясь гробового молчания в ответ, сможете себе позволить послать своего богатого друга к черту, когда он будит вас с похмелья.
«Ведомости», 24.05.2002
ПОИСКИ ЖАНРА
Мой друг купил таун-хаус. Небольшой коттеджный поселок на окраине города, прямо за ним – лес, до центра двадцать минут на машине. Почти рай, только дети недовольны: приходится дружить не с теми, с кем хочется, а с теми, кто живет в соседнем доме, – остальным неудобно добираться. В поселке, естественно, все знают друг друга и не то чтобы дружат, но мирно приятельствуют. Все про всех все знают: кто на чем заработал, у кого какая машина, собака, жена, кто сколько на ремонт потратил. Замкнутое пространство, тесное соседство, примерно одинаковый уровень жизни, буржуазная основательность, деревенская тишина – в сущности, идеальные декорации для классического детектива в английском стиле.
В классическом детективе действует несколько непреложных законов. Почти все его участники должны иметь мотив для убийства. Абсолютно все – возможность убить. Мотивов для убийства всего три: деньги (права наследования, долги, шантаж), месть (она же ревность) и боязнь погубить репутацию. Действующими лицами (подозреваемыми, убийцами) из романа в роман становятся добропорядочные граждане – мирные буржуа, чопорные рантье, благополучные клерки, тот самый средний класс с тенденцией в высший.
В России он уже есть, и с каждым днем его ряды пополняются. Почему же нет классического детектива? Почему массовая беллетристика производит триллеры, боевики, авантюрные романы, женские саги с криминальной интригой, социально-экономические очерки со стрельбой – все что угодно, только не детектив? Почему единственный работающий в этом жанре русский писатель, Б. Акунин, вынужден переносить свое действие в прошлое, а хотя бы частично современный роман «Алтын Толобас» – безусловно, самое его слабое произведение?
Почти каждый писатель мечтает однажды написать детектив. Жесткость схемы, интеллектуальная игра, реализм и жизненность характеров, напряженная интрига – самая сладостная задача для литератора. Хороший детектив держит читателя в напряжении именно благодаря своей убедительности: это может произойти с каждым, в том числе и со мной; на месте убийцы я, скорее всего, поступил бы так же. Оголтелым злодеям, нездоровым маньякам, прирожденным убийцам и профессиональным бандитам нет места в детективе, они – герои других жанров. Остается только два возможных типа героев: либо это отчаявшийся маленький человек, зажатый в угол обстоятельствами, либо «столп общества», дорожащий своим благополучием больше всего на свете и ради его сохранения готовый на все.
Первый тип в современной России до того распространен, что, описывая его жизнь, писатель неминуемо вынужден с сочувствием и подробностями воспроизводить ущемленное люмпенизированное сознание. Он должен идти от героя, от его внутреннего мира и обстоятельств, а это уже не детектив, скорее триллер вроде чейзовского. Учительница-убийца так тяжко, так безвыходно живет, что читатель от всей души будет желать ей остаться непойманной, изнутри и до дна понимая ее несчастья. Между тем прелесть настоящей детективной интриги состоит в несоответствии фасада и интерьера, внешнего и внутреннего. Невозможно предположить, что этот добропорядочный господин и есть убийца, а тем не менее это так. Для создания отечественного детектива остается только один типаж – новый русский. Не олигарх, не банкир, не криминальный авторитет, а хозяин небольшой фирмы, добротное общее место, наш сосед по даче, бывший одноклассник, отец дочкиного кавалера. И тем не менее такого детектива в русской беллетристике нет и, к сожалению, в ближайшее время не будет.
Еще один мой приятель, напротив, продает свой таун-хаус и покупает большую квартиру в центре: его жена категорически отказывается растить ребенка вдали от музыкальной школы и прочих очагов культурного общения. Я пытаюсь вообразить себе, при каких обстоятельствах один или другой мой «новый русский» друг был бы способен на уютное английское убийство, и понимаю: ни при каких. И тот, и другой по происхождению, образованию, роду занятий при советской власти – интеллигенты. Первый – программист, второй – журналист. Обоим ради нынешнего благосостояния пришлось пережить не только тяжкие удары судьбы (первые разорения, первые обманы, удары по доверчивости), но и внутренние кризисы – разрывы с друзьями, презрение высокомерной родни, тоску по кухонным умствованиям, смену среды, противоречия с православной доктриной бедности и т. д. Эти переживания были наполнены таким внутренним драматизмом, а сделанный выбор потребовал таких душевных сил, такой последовательности и ответственности, что назвать кого-то из них «общим местом», заурядным обывателем язык не поворачивается.
