обувь фирмы «Ессо». Наконец я выехала из города и оказалась у железных ворот Тверской фармацевтической фабрики.
Пахло лекарствами. Главный инженер фабрики Диана Александровна долго не могла понять, чего я от нее хочу.
– Мы не производим рыбий жир, поймите, в Твери же нет трески!
– А разве его делают только из трески?
– Нет, из путассу, из макроруса, я слыхала, даже из минтая стали делать.
– А кто же его делает-то? – осторожно завопила я.
– Да не волнуйтесь вы так, сейчас я вызову завотделом поставок, она вам скажет.
Завотделом поставок, Екатерина Сергеевна, посмотрела на меня с подозрением:
– Из Москвы, значит?
– Из Москвы. Вот рыбьим жиром интересуюсь.
– Так мы его только фасуем. К нам он поступает в канистрах или баллонах.
– От кого поступает?
– От наших партнеров.
– От каких?
– Я вам этого не скажу, это наша тайна.
– Но почему?
– Так конкуренция же! Может, вы нашим конкурентам скажете.
Екатерина Сергеевна гордо выплыла из кабинета главного инженера.
– Диана Александровна, ну скажите, пожалуйста, где, в каком месте его делают!
– На Севере. В Мурманске.
– А почему это тайна? Это военная тайна?
– Да нет. Коммерческая. Рынок ведь.
И мы заговорили про рынок.
Несколько лет назад фабрика была приватизирована. Оказалось, что, вопреки моим ожиданиям, она приносит прибыль, и сотрудники фабрики регулярно получают вполне приличные дивиденды. Кроме того, рынок принес еще одно новшество – мужчины на фабрике не пьют. Мужчин тут мало, в основном в механическом отделе. Тут даже грузчики – женщины. Но зато и грузчики не пьют. И механический отдел тоже не пьет – все держатся за работу. Фабрика выпускает настойки и экстракты из трав. А рыбий жир здесь действительно только фасуют. Для внутреннего и внешнего употребления.
– А как это его для внешнего употребления можно использовать?
– Так он же входит в состав мази Вишневского. И других мазей тоже.
– А как вы с ним работаете – он же пахнет?!
– У нас тут все пахнет. Мы привыкли. Да и потом мы с ним теперь не так уж много работаем. Раньше намного больше.
– Вот я как раз и хочу выяснить, почему его раньше было больше.
– Потому что сейчас в рыбах стали находить пестициды. Несколько лет назад нам вообще перестали его присылать. Сейчас потихоньку опять начали.
В этот момент в кабинет к Диане Александровне входит немолодая стройная дама со следами когда-то яркой русской красоты. Раиса Сергеевна занимается кадрами.
– Вы из Москвы? – приветливо спрашивает она.
– Из Москвы.
– А Леночку Ходорковскую знаете?
– Нет. Да потом… – неловко мнусь я, – Москва-то большая.
– Ну да, ну да, я понимаю. Ну а Мишу Ходорковского вы знаете?
– Э-э, – я несколько дурею, – какого?
– Ну из «МЕНАТЕПа».
– Я с ним не знакома вообще-то. А что?
– Ну, если познакомитесь, передавайте привет от тети Раи из Калинина. Леночка, жена его, она ж дочка моей двоюродной сестры. Я ее очень люблю. Передайте ей.
Вот я и передаю. «Дорогая госпожа Ходорковская! Леночка! Вам привет от тети Раи из Калинина. Она Вас очень любит. А Вы ее любите? Напишите нам, пожалуйста, об этом. И еще напишите, кормили ли Вас в детстве рыбьим жиром. До свидания, успехов Вам. Всегда Ваша, Дуня».
После этого эпизода мне на фабрике стало очень хорошо, я осмотрела цеха, попила кофе и поговорила с Дианой Александровной про Чубайса, которого мы обе очень уважаем и где-то даже любим. На прощанье мне подарили флакончик. С рыбьим жиром.
