абстракции, а на люстру. С которой кокетливо свешивается… мама дорогая!.. свешивается мой лифчик!
Старенький и удобный, самый любимый, который я надеваю только тогда, когда точно знаю, что у процесса раздевания не будет свидетелей. Кое-где залатанный и сильно застиранный. Значит, именно его я спросонья окрестила «позорными тряпками».
– Николь, – в ужасе воскликнула я, – немедленно расскажи, что вчера случилось!!!
– Одевайся, – мягко улыбнулась она, – за завтраком все расскажу.
– Не хочу завтракать. И с места не сдвинусь, пока все не расскажешь!
– Ну ладно, – тяжело вздохнула она, – что именно ты хочешь услышать? У кого-то была веселая ночь.
– У кого-то?! Ты имеешь в виду, что я веселилась, бегая по комнате и разбрасывая по углам шмотки?
– Только вот не надо на меня кричать, – болезненно поморщилась она, – я вообще была с Ра, в его спальне. Я думала, что ты пошла спать. А потом к нам вдруг врывается этот Володя и начинает рассказывать, какая ты страстная.
– Ты хочешь сказать, что… – Я замолчала и обессиленно опустилась на кровать.
– Может, и к лучшему, что ты ничего не помнишь… Он такой толстый, – пробормотала она, – ой, прости!
Я закрыла лицо ладонями. Перед глазами встал образ Володи, хотя по возрасту он больше тянул на Владимира Такойтовича. Двойной, нет, тройной подбородок, свисающий над дорогими брюками живот…
Как я могла?
Как?!?! Я!!!!! Могла?!?!
– Как я могла? – звенящим голосом воскликнула я. – Я же никогда раньше так не напивалась! Ума не приложу, почему меня так повело с одного-единственного коктейля?
– Да не кляни себя, – тихо сказала Николь, – все дело в том, что… Как бы тебе сказать… В общем, когда я в первый раз попробовала этот коктейль, со мной было то же самое.
– Что именно? – немного оживилась я. – Ты тоже переспала с Володей?
– Да нет, дурочка! У меня тоже было… сильное возбуждение, а потом я ничего не помнила. Просто Ра добавил туда каких-то трав и немного… грибов. Ну ты понимаешь, галлюциногенных. – К концу короткого монолога ее голос потух, как уголек в остывающем камине.
– Что? – взревела я. – Так ты обо всем знала?! И позволила им напоить меня этой дрянью?! И даже меня не предупредила?! Да я сейчас тебя придушу!
Я бросилась на нее, но Николь оказалась проворнее. Наверное, моя внезапная вспышка агрессии материализовалась бы в, говоря языком протокольным, убийство в состоянии аффекта. Но Николь одним прыжком отскочила к двери, тем самым сохранив свою жизнь и мою свободу.
Может быть, у меня и получилось бы ее догнать, если бы так не заплетались ноги.
– Угомонись, Настя! Прекрати этот скандал в стиле итальянской мелодрамы. Лучше смотри, что у меня для тебя есть. Володя кое-что просил тебе передать.
– И что же? – мрачно уточнила я. – Что же он передал? Привет?
Она запустила руку в карман халата и извлекла оттуда конверт. Опасаясь ко мне приближаться, положила его на краешек кровати и тут же отошла обратно к двери.
Я без особенного интереса разорвала плотную бумагу. Неужели кабанистый Володя решил написать мне письмо? Как трогательно. И это после того, как он накормил меня «волшебными» грибами, а потом воспользовался моей беспомощностью. Какая сентиментальность, какой похвальный романтический порыв!
Но то, что находилось в конверте, не имело ничего общего с романтикой.
Там были деньги. Веер зеленых бумажек высыпался мне на ладонь. Машинально я их пересчитала – сто, двести, триста – ого, целых полторы тысячи. Полторы тысячи долларов.
– Вот видишь, сколько мы реально можем зарабатывать! – Николь истолковала мое изумление по- своему. – Вот видишь, чего мы достойны.
– Да ты… – Я не могла подобрать нужных слов. – Да я тебя… как же ты могла?!
– Скажи спасибо, что отдала, – усмехнулась она, – а ведь могла и присвоить.
– Какая же ты… Да ты просто… Дрянь! – Наскоро натянув джинсы и свитер (я чуть не грохнулась на пол, запутавшись в штанинах), я наутек бросилась из комнаты. Может быть, зря так торопилась, потому что Николь и не думала меня возвращать. Снежная королева всегда избегала резкости движений.
Не так-то просто было выбраться из коттеджа Ра, ведь планировка его была такой же небанальной, как и сам хозяин. Снаружи домик казался не то чтобы очень большим, но внутри был настоящий лабиринт – темные узкие коридоры со стенами из стилизованных булыжников, проходные комнаты, тупики. В какой-то момент я вдруг поняла, что двигаюсь по кругу и никак не могу обнаружить лестницу, ведущую вниз. Зато я обнаружила каминный зал в стиле персидского гарема, кабинет с последними новинками компьютерных технологий, гардеробную (даже у меня нет столько одежды, сколько у этого Ра), жемчужно-розовую ванную такой величины, что в ней можно было бы устраивать мастер-классы по аргентинскому танго… И кое-что еще.
Фотостудию.
Я и подумать не могла, что Ра интересуется фотографией, в противном случае наш с ним диалог не был бы настолько вялотекущим. По размеру и технической оснащенности его домашняя фотолаборатория могла бы посоперничать с подобными помещениями ведущих модельных агентств. Имелся здесь и полукруглый подиум, на который были направлены мощные осветительные приборы, и фотоаппарат на высокой треноге, и «Макинтош» для цифровой обработки фотографий, и принтер, и подвешенные к потолку сменные фоновые панели – хочешь, на красном фоне моделей снимай, хочешь – на космически-серебристом. Может быть, Ра фотографирует здесь своих любовниц, чтобы потом хвастаться друзьям смазливыми подружками? Своеобразный такой сексуальный дневник. Интересно, а Николь здесь уже побывала?
Вытерев тыльной стороной ладони слезы, я плотно прикрыла за собою дверь. Может быть, я ненормальная, но рабочая студийная атмосфера всегда расслабляла меня и успокаивала. Этому меня еще Лена Штиль в незапамятные времена научила. Как только заходишь в студию, говорила она, оставь все эмоции у входа, как зимнее пальто. Ты должна быть чистой и бесформенной, как глина, в которую талантливый мастер вдохнет содержание. Ты больше не Настя Николаева, ты
Я не удержалась и включила один из осветительных приборов. Это моя любимая часть работы модели – когда ты входишь в залитый светом круг и остаешься наедине с фотообъективом. Это похоже на романтические отношения – на целом свете нет больше никого, кроме тебя и бесстрастного темного «глазка»; то ты с ним кокетничаешь, то злишься, то горько плачешь искусственными слезами (ассистентка с брызгалкой остается за кадром), то соблазняешь, а то и наоборот – невинно отвергаешь беспринципного соблазнителя.
К сожалению, не все наивные обладательницы подходящих для модельного бизнеса данных подозревают, что это таинство – всего лишь малая толика будней манекенщицы. Основная же часть – это бег с препятствиями: с кастинга на кастинг, от маникюрши к массажистке, с одной вечеринки на другую в надежде, что тебя заметят, пригласят, продвинут. В конце дистанции тебя ждет либо вожделенный главный приз, либо – пшик! – ничего. Вот я, например: сколько лет бьюсь как рыба об лед, и в результате ни одной заметной фотосессии. А ведь мои данные идеальны: и рост, и вес, и лицо как чистый холст – что хочешь, то и рисуй на нем. В то же время в чертах моих есть некая индивидуальность, и взгляд у меня гипнотический. Нет, это я не сама придумала, это мне один фотограф сказал. Мне это выражение очень понравилось, хотя фотограф тот был малоизвестным и потихоньку спивающимся.
Поднявшись на подиум и исподлобья взглянув в фотообъектив, я представила, что в один прекрасный день в похожей студии буду позировать для британского издания «Вог». «Подбородок выше!» – скомандует мне улыбчивый фотограф. А секретарь услужливо принесет поднос, на котором будет выситься запотевший бокал с французским шампанским – для блеска в глазах. Ну а в шампанском… м-м-м, в шампанском будет плавать замороженная клубничка! Да, еще желателен листик свежей мяты на стенке бокала.
Так, по-моему, кому-то срочно требуется губозакаточная машинка. Но – черт возьми – как же приятно
