– Да? Свой я ему не дала. Он показался мне… странным.
– Какая ты смешная, – Хитрюк и правда расхохоталась, раскатисто, по-русалочьи, но зеленые ее глаза оставались напряженными, – вспомни Фитцджеральда. Я расскажу вам о жизни богатых людей. Они не похожи на нас с вами. Ну и так далее.
Алена молчала, неловко переминаясь с ноги на ногу. Она никак не могла взять в толк, что от нее хотят.
– Тебе повезло, Алена, – торжественно объявила Хитрюк, – Шестаков приглашает тебя в ресторан.
– Но… Это так бессмысленно, – пожала плечами она, – он не в моем вкусе… Он старый и какой-то… скользкий.
– В любом случае предлагаю тебе не торопиться с выводами. И вот еще что. Расскажи о нашем разговоре своей flatmate Янке, хорошо? Вдруг она что-то дельное тебе, дурочке, посоветует.
Обычно Алена не откровенничала со своей квартирной соседкой. Да и Яна не интересовалась ее жизнью и мало что рассказывала о своей. Они сосуществовали на одной территории, соблюдали график мытья полов, отчитывали друг друга за забитый волосами сток ванны, иногда одалживали чай или тампаксы. Но при этом почти не разговаривали. Этакая игра в молчанку в двадцатиметровой комнате.
Но тут – и черт его знает, почему, – Алена не выдержала. Произошедшее в кабинете Хитрюк не шло из головы. Вот она и решила с Янкой поделиться.
– Представляешь, – кромсая низкокалорийный зеленый салатик, жаловалась Алена, – она даже не намекнула, а прямо сказала – хочешь здесь остаться, ложись под этого Шестакова! Да еще и удивилась, когда я сказала «нет»!
– А ты сказала – нет? – Яна, казалось, была удивлена.
– Ну да! Ты бы этого Шестакова видела, он же старый! И противный какой-то. Сальный. Как представлю, что он мог бы меня трогать, мурашки по коже от отвращения!
– Постой-постой, а это не тот ли Шестаков, которому принадлежит винный дом? – нахмурилась Яна.
– Ну да. Я с ним познакомилась на презентации шампанского Cherie. А что, ты его знаешь? – взглянув в Янкино изменившееся лицо, Алена вдруг догадалась. – Он что, тебе тоже такое предлагал?
– Ну да, – ее улыбка была какой-то странной, несимметричной. Правый уголок губы взлетел вверх, левый остался на месте.
– Ну надо же, – покачала головой Алена, – с ума сойти! Неужели он на себя в зеркало никогда не смотрит? Неужели он думает, что у него может быть хоть какой-то шанс, с нами, с девчонками молодыми!
– Ну ты ду-ура! – не то удивилась, не то восхитилась Яна.
Казалось, она посмотрела на Алену новыми глазами. Казалось, она вообще впервые свою соседку увидела. И под этим испытующим взглядом Алене стало неудобно. Как будто Янка ждала, что она начнет оправдываться, только вот за что.
– Почему дура? – немного озадаченно переспросила Алена.
– Да потому что состояние Шестакова измеряется миллионами! – взревела Яна, чуть не сшибив локтем миску с салатом. – Да потому что каждая вторая девчонка согласится проглотить свои акриловые ногти и уменьшить свою силиконовую грудь на четыре размера за право провести с ним уик-энд.
– Ты шутишь? – опешила Алена. – С какой стати девушкам его хотеть? У него дряблый животик и лысина.
Вместо ответа Яна метнулась в комнату, к своему необъятному шкафу. Алена озадаченно последовала за ней. Янка пала на колени, как язычник перед богом солнца, и принялась вышвыривать из шкафа блузки и платья, что-то лихорадочно разыскивая.
– Ян, ты чего? С тобой все в порядке?
– Где же это было? Я ведь только на прошлой неделе перебирала коробки… – бормотала она, – ах, вот! Смотри!
С этими словами Яна торжествующе сунула Алене под нос фотографию. На снимке был изображен чуть более молоденький и чуть менее пропитой вариант Янки. Блондинистая, загорелая, счастливо улыбающаяся в объектив, в ушах – огромные зеленые сережки.
– И что? – удивилась Алена, – Это ты, я узнала. Но при чем здесь Шестаков?
– Притом, что эти серьги подарил мне он! Это изумруды и брильянты, антиквариат! – Яна посмотрела на снимок, вздохнула, как будто бы изучала лицо любимого, ушедшего к другой. – Мне пришлось их продать… Год назад было трудное время. Работы не было, и я сломала передний зуб. Надо было делать коронки… Да еще я залетела от одного… Жалко сережки.
– Хочешь сказать, что ты… – ахнула Алена.
– Дала ему один раз, – спокойно продолжила Яна, – это даже был не полноценный секс, а так, light- вариант. Получасовые обжималки в его «Хаммере», коротенький минет. И все – он паркуется у ювелирного. Выбирай, Зинка, что тебе нужно.
– Почему Зинка? – пробормотала Алена, до которой смысл слов доходил постепенно, словно вокруг нее был плотный ватный кокон, мешающий своевременному восприятию информации. Она смотрела на Янку, на ее пухлые губы, нагло улыбающиеся… На ее грубо подведенные глаза, на ее руки в некрасивых разводах автозагара… И вот этими руками она обнимала толстеющего самодовольного Шестакова? За какие-то сережки с изумрудами?!
– Да потому, что он даже не запомнил, как меня зовут! – расхохоталась Янка, не обращая внимания на вытянувшееся Аленино лицо. Казалось, ей доставлял особенный извращенный интерес шокировать свою соседку, уже пропитавшуюся модельными нравами, но еще такую наивную. – Я для него ничего не значила. Он не разыскивал мой телефон, не искал со мной встречи, не теребил Марину Аркадьевну. А на твоем месте я бы рассчитывала минимум на автомобиль. А если повезет и станешь его постоянной girlfriend… – она по-кошачьи потянулась и мечтательно зажмурилась.
– Но я этого не хочу! – нервно воскликнула Алена, которая меньше всего ожидала такого оборота вещей, – не нужны мне его сережки, его деньги, я хочу… – Она, булькнув, осеклась и под насмешливым изучающим взглядом Яны подумала: «А что же я и правда хочу от своей жизни, от себя самой, от своей так называемой карьеры и вообще – от этого города, где молодые красивые девчонки двадцати с небольшим лет готовы глотку друг другу перегрызть за „коротенький минет“ с последующей перспективой дарения ювелирки?!»
– Алена, – тихонько позвала ее Яна, – как ты думаешь, откуда у меня деньги?
– А? Что?
Алена встряхнула головой, чтобы вынырнуть из девятибалльного шторма неприятных мыслей, и обнаружила, что Яна маячит перед нею с чашкой остывшего чая на вытянутой руке – учитывая ее неприветливый нрав, это было невероятным проявлением дружелюбия. Алена машинально схватила чашку и сделала несколько жадных глотков – она вдруг почувствовала себя так, словно у нее резко поднялась температура.
– Откуда у меня деньги? – спокойно повторила Яна.
– Ну… Ты же модель, – неуверенно ответила Алена, – куда-то ходишь… Где-то работаешь… Ты никогда со мной не делилась.
– Я думала, ты все понимаешь, – усмехнулась она, – да, я модель. Но работаю не на съемках и показах. Я занимаюсь эскортом.
– Чем-чем?
– Пошли-ка на кухню. У меня шоколадка заначена. Кажется, пришло время сказать диете «Нет!»
Они сидели за столом напротив друг друга, жадно вгрызались в запретную шоколадную плитку, перекатывая по языку давно забытый райский вкус. Янка, глядя куда-то в сторону, рассказывала. Алена слушала, затаив дыхание, и не могла – вернее не хотела – поверить, что все это правда.
– Я приехала в Москву четыре года назад. У себя в городке первой красавицей была. На что только надеялась, дурочка наивная. Думала – увидят меня в Москве, и мир падет к моим ногам. Сняла у какой-то бабки комнату. Стала обзванивать модельные агентства – по алфавиту. И везде мне говорили, что в двадцать лет поздно начинать карьеру модели. Да еще и с моим весом – шестьдесят пять килограмм. И
