Чудеса!
Когда голос Марины Аркадьевны Хитрюк становился тягучим и сладким, как растопленный на солнце шоколад, Алена настораживалась. Амплуа доброй феи Хитрюк не шло совершенно.
– Аленушка, – голос в телефонной трубке был таким приторным, что у слушателя мог легко развиться сахарный диабет, – есть работа, солнышко.
– Какая же? – без особого энтузиазма отозвалась она.
– Карлу Лагерфельду нужна прима для шоу в Париже!
– Что? – оторопела Алена.
– Шутка, – рассмеялась Марина Аркадьевна, – ничего особенного, но в твоем положении выбирать не приходится, не так ли? Ты ведь все еще должна мне за портфолио. Это показ мод.
– В клубе? – насторожилась Алена.
– Нет, во Дворце пионеров! – гаркнула Хитрюк. – Конечно, в клубе. А почему у тебя, собственно, такой тон?
– Потому что я, собственно, манекенщица, а не девушка легкого поведения, – огрызнулась она.
– Ах, ты об этом. Мне рассказали. Аленушка, мне очень жаль. Но такое случается нечасто, – причмокнула Марина Аркадьевна.
– Вот как? А девчонки говорили, что через раз.
– Ты их больше слушай. «Бельевые» манекенщицы, да еще те, кто работает в основном по клубам, всегда балансируют на грани. И вообще, большинство из них бывшие стриптизерши, которые и не такое видали… Нет, это безобидный показ. Правда, устраивает его секс-шоп, но все чин чинарем.
– Что значит секс-шоп? Мы будем демонстрировать фаллоимитаторы?
– Не будь занудой. Там просто забавная одежда. Костюмы горничных, распутных медсестричек, плейбоевских зайчиков, сексапильных стюардесс и…
– Нет, – перебила Алена, – я в этом цирке принимать участие не буду.
Она отлично знала, что ответит на это Хитрюк. Марина Аркадьевна терпеть не могла, когда ей перечили, тем более такие мелкие сошки, как Алена. Но неожиданно железобетонный голос директорши смягчился, и в нем появились покровительственные материнские нотки:
– У тебя депрессия? Да, солнышко?
Не ожидающая такого поворота событий, Алена растерялась.
– Может быть… Мне просто страшно. Если бы вы знали, что я пережила в том клубе! Еще несколько минут, и меня затащили бы в машину. И кто знает, выжила бы я.
– Не драматизируй, – ласково попросила Марина Аркадьевна, – хотя я тебя понимаю… И работенка сомнительная опостылела, и домой возвращаться неохота, так?
– Ну, так, – нехотя согласилась Алена.
– И что же мне с тобой делать? – Марина словно с ней советовалась.
– Не знаю, – окончательно растерялась Алена.
– И терять мне тебя не хочется, и платить за твою квартиру невыгодно. Если я буду на каждой девушке так прогорать, то грош мне цена как руководителю.
– Я понимаю, – уныло отозвалась Алена.
– Послушай: есть у меня одна идея, только не знаю, как ты к ней отнесешься. Ты же у нас инженю пи- пи.
– Если вы об эскорте, то я…
– Да подожди ты, выслушай меня сначала, – с досадой перебила Марина Аркадьевна, – не знаю уж, что тебе Янка об эскорте наболтала… Но у меня есть один хороший знакомый, Леонид Сокольский. У него на этой неделе важные переговоры. И он не хочет идти туда один, а пойти ну совершенно не с кем. И вот если бы ты согласилась его сопроводить, он бы тебе заплатил. Делать ничего не придется. Просто сходить с ним в ресторан, посидеть с отсутствующим видом, выпить кофе, поболтать с девушкой его партнера.
– И все? – недоверчиво переспросила Алена.
– И все, – твердо сказала Хитрюк.
– Ага, а потом он потребует, чтобы я сопроводила его домой, и…
– Никаких «и», – перебила Марина Аркадьевна, – это серьезный бизнесмен, а не какой-то браток из клуба. Ну так что, согласна?
– Ну… я даже не знаю…
– Вы посмотрите на нее, она еще сомневается! – возмутилась директорша. – Да любая другая девчонка за такую непыльную работенку, за легкие деньги такие передралась бы со всеми! А тебе это досталось даже без конкуренции, без кастинга. Просто жаль мне тебя, дуреху, стало. Вижу, как ты прикипела к Москве, да и отпускать тебя не хочу.
– Значит… вы в меня еще верите? – ее голос дрогнул. – Верите, что моя модельная карьера… может сложиться?
– Послушай меня, девочка, – серьезно сказала Марина Аркадьевна, – если бы я в тебя не верила, я бы тебе сейчас не названивала. И в агентстве бы ты в моем не числилась. И никто не стал бы делать тебе фотографии и снимать тебе квартиру бесплатно… Конечно, верю, глупая. У тебя такие данные, такие ноги, такое лицо! Я еще на том злополучном конкурсе красоты тебя заприметила. Все у тебя получится, надо только немного потерпеть. Конечно, если ты предпочитаешь заранее сложить лапки и вернуться домой, к мамочке, то никто тебя держать не будет.
– Я не хотела бы возвращаться домой, – тихо призналась Алена.
– Вот и славно! – обрадовалась Марина Аркадьевна. – Значит, я могу сказать Сокольскому, что девушка найдена?
И, немного помявшись, Алена все же ответила:
– Да.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Много лет спустя, откинувшись на сиденье очередного лимузина, пригубливая розовое шампанское в ожидании очередного мужчины, Алена вспоминала тот день, когда она, прямая, нервная, бледная, тряслась в переполненном вагоне метро, спеша на первое в своей жизни оплаченное свидание. В кармане ее купленного в секонд-хенде клетчатого пальто лежал свернутый вчетверо листочек, на котором торопливым кривым почерком Марины Хитрюк было написано: «Леонид Сокольский, гостиница „Советская“, напротив входа будет ждать Audi A6, номерной знак 666, 19:00». Время от времени Алена теребила листок потными пальцами. Напряженно посматривала по сторонам: ей все казалось, что окружающие смотрят на нее с презрительным осуждением. Что все они – и вон та тетка с перманентом, и воняющий п?отом мужик, и перехихикивающиеся студентки в тонких курточках, и пенсионерка с мрачным лицом, – все они знают, что она, начинающая манекенщица Алена Соболева, продала себя на вечер за сто пятьдесят условных единиц. И каждый раз, когда поезд останавливался, а равнодушный механический голос объявлял очередную станцию, ей хотелось выскочить из вагона и быстрым-быстрым шагом уйти прочь.
Собираясь на это свидание, подкручивая плойкой волосы, подрисовывая тоненькую коричневую линию на верхнем веке, она даже пару раз всплакнула – и приходилось заново возиться с макияжем. Яна суетилась вокруг: то приносила из кухни свежий чай, то пузырек с «Новопасситом» – кто бы ожидал от нее такой нежности. Еще неделю назад она была ершистым ежом, поджимала губы, если Алена что-то у нее спрашивала, смотрела исподлобья, не то жалея соседку, не то завидуя ей. Теперь же все изменилось – ведь московские модельные тропинки наконец привели Аленку в ту глухую чащу, где давно королевствовала Яна. И теперь она приветливо встречала новенькую на пороге своего мира – мира, где у каждой обладательницы конкурентоспособного тела был собственный прайс-лист.
– Да не переживай ты так, дурочка, – уговаривала Янка, – тебе Хитрюк что-нибудь об этом мужике рассказала?
– Ничего, – прошептала Алена, скорбно рассматривая в зеркале свое бледненькое лицо.
Господи, да за что же это все ей, да как же она могла такое допустить и почему продолжает машинально причесываться, вместо того чтобы остановиться, послать всех к черту?!. Ну да – послать к черту легко, а что дальше? Самолет унесет ее за тысячу километров на восток, в постылый, крошечный, тесный N-ск, где она вновь срастется с привычной кожурой посмешища, потому что никто из местных не
