Круто развернувшись на каблуках, он отошел.
– Я не мошенница! Вы неправильно меня поняли, – зачем-то сказала я, обращаясь к его удаляющейся спине.
Хотя, по сути, что могла я сказать в свое оправдание? Объяснить все как есть? Открыть печальную истину – меня бросил любимый мужчина, и вот уже несколько дней я изображаю кипучую деятельность, бегая по городу в поисках миллионера.
Неприветливый поклонник фильма «Форсаж» был не так уж далек от истины. Мошенница и есть.
Брачная, блин, аферистка.
Чистили апельсины. Говорили, и это естественно, о мужчинах. И о том, что мне с ними катастрофически не везет.
Мои пальцы были липкими от апельсинового сока. Жанна засунула в рот сразу несколько долек. Вот уже два дня она сидела на так называемой оранжевой диете – ей можно было есть только овощи и фрукты оранжевого цвета. На мой взгляд, глупость несусветная, и кто только придумал такой изощренный способ унижения собственной личности? А ведь были еще «зеленая» и «красная» диеты.
– Вот в чем парадокс, – жаловалась Жанна, – когда мне можно есть только оранжевое, мне отчаянно хочется огурчик. Но приходит время зеленой диеты. И вот от огурцов меня тошнит, и единственное, о чем я мечтаю, – это тыква!
– А почему бы тебе не попробовать есть все подряд? И так ты ешь одни овощи. Мало кто так может.
– Да, это очень сложно, – серьезно подтвердила Жанна, – я бы и тебе посоветовала. Ты как раз в таком возрасте, когда начинает портиться кожа.
– Все равно у меня никогда не получится сидеть на диете. Мы с Леркой даже когда-то написали стихотворение о диете. Хочешь, прочитаю?
– А может, не надо?
– А при чем здесь целибат? – удивилась Жанна.
– Ни при чем, – вздохнула я, – целибат здесь для красного словца. Хотя… У меня уже две недели не было секса. Для почти тридцатилетней женщины это не очень хорошо.
– Вместо того чтобы ныть, действуй. Начти с диеты, – гнула свою линию упрямая Жанна.
– Не могу. Очень уж люблю покушать, – призналась я.
Жанна расхохоталась, как гиена.
– А кто ж не любит? Но если ты не научишься преодолевать мелкие трудности, то у тебя не будет сил на то, чтобы бороться с настоящими. Что там с нашим планом? Пришло время отчитываться.
Я рассказала ей все. Я не пыталась приукрасить – поведала саркастически усмехающейся подруге и о магазинном «женатике», и о заикающемся продавце с бриллиантовым зажимом для галстука, и о шатене из автосалона. И о гнусном типе, который принял меня за проститутку, разумеется, не забыла упомянуть. Последняя история привела Жанну в восторг.
– А сколько он тебе предложил? – смеясь, спросила она.
– Сто пятьдесят долларов.
– Маловато. Надо было поторговаться.
– Ты это серьезно?
– Расслабься, никто не будет отправлять тебя на панель… Даже не знаю, почему все это случилось с тобой. Наверняка в тех магазинах и в «Ле Гато» было полно подходящих мужчин.
– Может быть, и были, – согласилась я, – я тебе рассказываю только о тех, с кем мне удалось пообщаться.
– Выходит, ты общалась совсем не с теми, с кем надо было, – радостно заключила она. – Блин, меня от этих апельсинов сейчас стошнит.
– Хочешь, закажем пиццу?… И незачем так на меня смотреть, могла бы просто вежливо отказаться.
– И никто из настоящих миллионеров не проявил к тебе интерес, – задумчиво протянула Жанна.
– Спасибо, что напомнила. Без тебя я бы не сообразила.
– Может быть, потому что с тобой что-то не так?
– Что ты имеешь в виду? – насторожилась я. – У меня грязные уши или спущены петли на чулках?
– Да нет, внешне все в порядке. И тебе очень идет этот парик.
– Да? А вот Лера… вряд ли ты помнишь Леру, но неважно… Она сказала, что с белыми волосами у меня вульгарный вид.
– Она просто завидует! – фыркнула Жанна. – Тебе еще придется с этим столкнуться. Лично я со временем растеряла всех своих подруг… Дай подумать, – прищурившись, она внимательно осмотрела меня с ног до головы. Таким отстраненно-напряженным взглядом смотрит художник на свою натурщицу. По большому счету, так оно и было – Жанна невольно стала моим Пигмалионом, а я – ее Галатеей.
– Прекрати на меня пялиться. Мне не по себе.
– Так, признаки неуверенности в себе налицо. Знаешь, Саша, только ты не обижайся. Но в твоих глазах маловато блеска.
– Предлагаешь закапать «Визин»?
– Нет, я не про то… Наверное, мы немного перестарались, когда лепили из тебя Барби.
Я нахмурилась.
– О чем ты?
– Ты получилась слишком… как бы это сказать… конкретная. В тебе нет загадки, сумасшедшинки… Может быть, поэтому мужчина из первого магазина и не захотел продолжить с тобой знакомство.
– Побойся Бога, он был женат!
– Ну и что? Хочешь сказать, что ничего не слышала о разводе? Если мужчина влюбляется, то никакая жена ему не помеха. И ничего не удержит его рядом с нелюбимой женщиной, если где-то есть желанная, – взгляд Жанны затуманился, задумчивость определенно была ей к лицу. – Ни дети. Ни общий бизнес. Ничего.
– Но я вовсе не хочу встречаться с женатыми мужчинами. Это табу.
– Глупости, – усмехнулась она, – иногда, моя милая, счастье приходится вырывать когтями.
Я посмотрела на ее длиннющие гелевые ногти. Да такими ногтищами что хочешь вырвать можно. Хоть счастье из чужого дома, хоть сердце из чужой груди. То ли дело мои ногти – коротко подстриженные, овальные, с облупившимся розовым лаком. Совершенно непригодные для драки ногти. Такими даже толком не оцарапаешь.
– Но сейчас речь идет не об этом. Ты подумала, чем ты собираешься заинтересовать мужчину? Мало познакомиться с миллионером, надо ведь еще и удержать его рядом с собой.
– Как это – чем заинтересовать? Ну ты и сказанула. Собой, чем же еще?
– Да? – Жанна приподняла бровь и смерила меня любопытно-презрительным взглядом. – И что же в тебе особенного?
– Нарываешься? – удивилась я.
– Нет, я не пытаюсь принизить твои достоинства. Ты довольно красивая. Но красавиц полно, и многие лучше. И ты не дура. Но и не Эйнштейн.
– Зато ты Эйнштейн! – натянуто хохотнула я. – К чему клонишь, подруга?
– К тому, что надо придумать тебе какую-нибудь милую особенность.
Я непонимающе на нее уставилась. Жанна отложила в сторону недочищенный апельсин.
– Так и быть, – вздохнула она, – поделюсь с тобой профессиональным секретом. Но учти, мой метод не использовать. Это мое ноу-хау.
