капельку рассудительнее, я бы поняла, что Жанка просто играла. Ее забавлял смелый эксперимент – получится ли у не слишком наглой, к тому же лысой девушки выиграть главный жизненный приз, соблазнить миллионера и женить его на себе. Да, она давала мне дельные советы. Но вот что я вам скажу – ей было не жалко информации, потому что она в меня не верила. Для нее это была игра с заведомо известным финалом. Ее развлекала моя суета и бестолковая мельтешня, но когда в мои неловко расставленные сети и впрямь попадалось нечто стоящее, она вовсе не была за меня рада.
А нечто стоящее попалось мне только однажды. Но я сама, своими руками выпустила золотую рыбку на волю, ни о чем ее не попросив!
И опять вспомнилась дача.
Да замечательная у него дача! Такое тихое место, и домик находится на отшибе, скрытый от любопытных соседских глаз. И нет никаких грядок, только буйная душно благоухающая трава и немного цветов. Пионы уже расцвели, шикарные бордовые, вызывающие красные и нежно-розовые, целомудренные.
А как трогательно он относился к своей маленькой, но резиденции! Рассказывал, что планирует вбить колышки для гамака и построить баньку с маленькой купальней, и при этом у него было выражение лица взбалмошного мальчишки, которому вздумалось поиграть во взрослую жизнь. Когда он о чем-то думает, на его лбу появляется трогательная морщинка.
Хватит, хватит, хватит о нем думать. Он остался позади, как и все мое прошлое. Виновата в этом только я.
С другой стороны, еще не поздно все исправить. Несмотря на то что я с детства страдаю топографическим кретинизмом в обостренной форме, обратную дорогу мне запомнить удалось. Мое возвращение в столь поздний час было бы куда более логичным и безопасным, чем ловля машины на полуночном шоссе. А Эдику можно будет сказать, что я выходила смотреть на звезды.
Или на облака, за которыми звезд уже который день не видать.
Все. Решено. Возвращаюсь. Замечательная у него дача! Самая лучшая дача на свете!
Но не успела я принять волевое решение, как…
– Девушка!.. У вас проблемы? – из притормозившей «девятки» выглянула женщина средних лет. Ее лицо казалось встревоженным.
– Я… да, все в порядке… заблудилась только немного, но уже разобралась.
– И как вы только не боитесь ходить в такое время!
– Да я со своим любимым поссорилась, – начала оправдываться я.
– Ясное дело. Эх, молодежь! Тебе в Москву?
– Да вообще-то, но…
– Ладно уж, запрыгивай. Бесплатно довезу. А то найдешь на свою попу приключения, а мне потом неспокойно будет. У меня дочка твоя ровесница, – улыбнулась претендент на роль моего ангела- хранителя.
– Я просто еще не решила, стоит ли мне ехать, – честно призналась я.
Она непонимающе на меня уставилась. У нее было усталое лицо – уголки губ поникли, как увядшие тюльпаны, под глазами было черным-черно. Мне стало стыдно, что я задерживаю ее на ночном шоссе.
– Ты сидишь посреди дороги глубокой ночью и не знаешь, стоит ли ехать? – уточнила она. – Знаешь такую поговорку – утро вечера мудренее?
– Возможно, вы правы, – вздохнула я, – я запуталась. Окончательно запуталась.
– Тогда запрыгивай, – усмехнувшись, она открыла дверь авто, – такие решения не принимаются сгоряча. И потом, что это за парень, который отпустил девчонку ночью в таком виде.
– Он спал, – объяснила я, забираясь в ее автомобиль. В салоне навязчиво пахло хвойным ароматизатором. Мне всегда было интересно посмотреть на людей, которые покупают такие ядреные химические ароматы. И вот одна из любительниц парфюмерной безвкусицы сидела передо мной, доброжелательно улыбаясь.
Я чихнула и попробовала изобразить улыбку в ответ. Получилось не очень хорошо.
– Так вы думаете, я все-таки должна уехать? – спросила я.
Вопрос не имел никакого смысла. Во-первых, откуда незнакомой тетке знать, что мне следует делать, а что нет. А во-вторых – мы уже ехали, машина неслась, увозя меня все дальше от «усадьбы» немиллионера.
– Утро вечера мудренее, – устало повторила моя спасительница, у которой, скорее всего, было полно своих проблем.
– Ха-ха-ха!
– Мармеладочка моя клубничная!
– Ха-ха-ха!
Я лежала на тахте и мрачно смотрела в потолок. Я была на пределе. Может быть, накрыть лицо подушкой и совершить торжественный акт публичного самоудушения?…
Вскочила с кровати и принялась мерить комнату нервными большими шагами.
Почему, почему, почему я так поступила?!
Несколько дней назад я блуждала по городу с застывшей улыбкой благостного зомби. И я была уверена – ну, или почти уверена, – что влюблена. Что же изменилось за эти несколько дней? Только одно: я узнала, что мой зеленоглазый Эдуард на самом деле никакой не миллионер.
Ну и что?!
Что в этом такого?
Девяносто восемь процентов населения земного шара не ворочают миллионами, что не мешает им наслаждаться жизнью. Почему я решила, что имею право на особняк с мраморными колоннами и серебристый «Ламборджини», ведь я еще ничего не сделала для того, чтобы все это заработать. Почему я пыталась копировать Жанну, ведь мы с ней так не похожи!
Босыми ногами я прошлепала на кухню. Здоровенная кружка крепкого кофе не помешает. Все равно этой ночью мне не удастся уснуть.
Войдя на кухню, я коротко вскрикнула от неожиданности.
На табуретке возле окна, поджав под себя измученные диетами ноги, сидела хрупкая блондинистая девушка, на вид моя ровесница. У нее было маленькое бледное личико, вздернутый нос и огромные, как у китайского мопса, глаза.
– Здравствуйте. Меня зовут Любовь, – вежливо представилась любительница ночных бдений.
– Любовь, – тоскливым эхом повторила я. Не имя, а издевательство какое-то, насмешка в лицо. Подумать только, какая аллегория – печальная изможденная любовь настигла меня даже в Северном Бутове, где я трусливо спасалась от самой себя. – Я – Саша.
– А я знаю, – слабо улыбнулась блондинка. – Мишаня говорил, что за стенкой спит его сестра. Наверное, мы вас разбудили?
Сложно было поверить, что именно этот хорошенький коралловый ротик еще какой-то час назад изрыгал громогласное «ха-ха-ха».
– Вы здесь ни при чем. У меня бессонница.
– Вот и у меня тоже, – вздохнула депрессивная Любовь. И куда только подевался ее талант оглушительно смеяться в самый неподходящий момент? – Мишаня вот спит. А мне грустно.
– Почему? – вежливо поинтересовалась я, хотя меньше всего в тот момент мне хотелось выслушивать исповедь смешливой девицы.
– Любовь, – вздохнула Любовь.
– Саша, – удивленно повторила я. Она что, моего имени не расслышала?
– Нет, я имею в виду любовь. Короче, влюбилась я.
– В Мишаню, что ли? – развеселилась я.
– Откуда ты знаешь? – наивно удивилась эта ненормальная. – Он обо мне когда-нибудь рассказывал?
Мне стало ее жаль, и я позволила себе крошечную ложь:
– Кажется, что-то упоминал.
Любовь просияла. У нее были ослепительно белые зубы, ей бы в рекламе антикариесной жвачки
