преследования.
Затем в течение всего дня у «крепости», как мы уже стали именовать бывший хлебозавод, шла обычная суета. Заложники работали на укреплении и усилении объекта, их охраняли несколько автоматчиков из числа бандитов. Ворота в «крепость» были распахнуты, и нам были видны машины приехавшей колонны, выстроившиеся в ряд в дальнем от нас конце территории, возле которых топтались двое часовых. Крап в поле зрения не появлялся.
Примерно в три часа дня всех заложников отвели в «крепость», там началась какая-то суета, доносились крики и свист.
Затем крики усилились, все бандиты толпились внутри, глядя в одну сторону. Заложники смотрели туда же, но молча. Затем сквозь рёв толпы послышались чьи-то совсем другие крики, в которых слышались страх и боль, потом всё стихло. Минут ещё через пятнадцать треснули две короткие очереди из автомата, а заложников снова вывели на работу из «крепости». Мы предположили, что Крап устроил очередную показательную экзекуцию, других идей не было.
Колонна с «фармкоровскими», или «спецами», как мы условно поименовали прибывших, покинула владения Крапа к вечеру, когда уже начинало темнеть. Я подумал, что они наверняка отправились куда-то неподалёку, потому что нормальный инстинкт любого военного должен не то что протестовать, а просто взбеситься при одной мысли о том, что колонна двинет ночным маршем тогда, когда можно дождаться дня. У нас во время оно после восемнадцати ноль-ноль через КПП ничего не проезжало. Ну, почти. Только единицы боевого применения и пьяные тыловики со стыренным имуществом.
Поэтому, заключил я, они рассчитывали добраться до места засветло. Сюда они тоже прибыли чуть ли не с рассветом, значит, приехали откуда-то не издалека. Интересно, что они в этих краях делают? Ждут нас или ещё другие дела у них имеются? Отбыли они, кстати, прямо по маршруту нашего дальнейшего движения, так что тоже надо делать выводы.
Снова вопрос: что делать? Тот самый, который Чернышевского мучил. Брать пленного, узнавать, «откуда дровишки»? Где красавцы из «Фармкора» квартируют и какова их диспозиция? Стрёмно. Враг насторожится, да и никакой гарантии, что пленный об этих «спецах» будет знать. Больше похоже, что они с самим «князем» Крапом общаются и широко не объявляют, о чём беседуют. А Крапа нам не взять, нечего и мечтать. Охраны у него хватает, даже когда он выезжает из расположения. В том и разница между ездой с охраной и без оной: человека без охраны можно убить или похитить, а человека с охраной — только убить.
— Что делать будем, господа присяжные заседатели? — спросил я у Кэмела с Лёхой, изложив предварительно свои мысли.
— Крапа надо рвать, однозначно, — ответил Лёха.
— Обоснуй, — попросил его Васька.
— Запросто. — Лёха начал загибать пальцы. — Первое: если приезжие с ним о чём-то втихаря договорились, то, значит, им потом придётся договариваться заново и уже с тем, кто займёт трон. Крап им обязан, они его освободили, сюда привезли, на трон вскарабкаться помогли. Второе: если вместо Крапа другой придёт, то ему заботы «фармкоровских» будут до лампочки, ему лишь бы «княжество» удержать. Это же волки, нового сразу рвать на куски начнут со всех сторон. Ну и третье: по-любому, чем больше нам удастся бардака устроить, тем меньше помех будет для нас. Претенденты на трон начнут подтягивать резервы с периферии к центру, ослабляя блоки.
Очень чётко и разумно изложенная позиция. Лёха кругом молодец.
— Согласен, — кивнул я. — Организованная банда в округе в любом случае хуже, чем неорганизованная. А если нам удастся превратить её в несколько неорганизованных и враждующих друг с другом, то всё станет ещё проще.
— И как рвать будем? — спросил Васька.
— Будем минировать дренажную трубу. Соорудим эсвэу[51] прямо в ней. Лёха, Васька, остаетесь наблюдать и держать связь. Я буду завтра днём, опознаюсь по короткой связи. Не забудьте перейти по сетке частот.
— Обижаешь, — ответил Лёха. — Как минировать собираешься?
— Просто. Но с хитростями. Потом расскажу.
И я пошёл обратно. Часа через четыре скрытного марша я вышел к своим. В охранении сидели Ксения с Пашкой, причём сидели хорошо, скрытно. Мне пост обнаружить не удалось, настолько удачно они расположились за кустами, в мелких ямках между сосен, под масксетью и в лохматом камуфляже. Набираются умений, похвально.
Горел небольшой костерок, на котором закипал чайник, возле костерка сидели все, кто оставался в лагере. Танька встала, чтобы расцеловаться со мной, перепачкавшись гримом с моего лица, затем я скинул рюкзак и присоединился к остальным. Чайник как раз закипел, и мне налили чаю с изрядной дозой сахара. Вообще я без сахара пью, но сейчас решил выпить сладкого для восстановления сил. Чай был неплохой, хоть и из пакетика. За ним и рассказал, что нам удалось узнать о происходящем на хлебозаводе и о появлении «врага номер один» в недалёких окрестностях. Эта новость заставила всех призадуматься, но пришли к заключению, что решать проблемы надо по мере их поступления.
Затем я сел за подготовку. Сейчас я очень сильно, совсем беззастенчиво хвалил себя за то, что тогда, при мародёрстве в торговом центре, запасся дистанционками для моделей. Именно с помощью одного такого пульта и начинки от игрушечного джипа я и планировал привести в действие фугас, скомбинировав эту самую начинку со стандартным электродетонатором ЭДП. Дело нехитрое, главное — убедиться в том, что у тебя батарейки свежие, как в пульте, так и в активаторе взрывного устройства. С проводами действовать страшновато, если честно — а вдруг заметят?
Хитрость в том, что этот самый ЭДП будет подсоединён всего-навсего к стограммовой тротиловой шашке. А вот уже она, через два отрезка детонирующего шнура, инициирует одновременный взрыв двух зарядов по одному килограмму, размещённых в противоположных концах трубы. Третий же отрезок детонирующего шнура, свёрнутый кольцами, будет подведён к почти что двадцати кило тротила, размещённых в центре трубы и увязанных в аккуратные брикеты. По этому шнуру детонационная волна добежит до заряда на несколько миллисекунд позже, чем до малых зарядов. Для чего? Малые заряды создадут избыточное давление в противоположных концах трубы, «запирая» основной взрыв в середине, не давая ударной волне пойти в стороны, по пути наименьшего сопротивления, а вынуждая раскалённые газы, образовавшиеся от взрыва основного заряда, рвануть, поднимая дорожное полотно и стремясь забросить всё, что находится сверху, примерно на Луну.
Чтобы потом не терять времени, мы сразу увязали липкой лентой тротиловые шашки в брикеты, отмерили детонирующий шнур. Затем извлекли из ящика две мины ОЗМ-72, буквально оторвав от сердца. Одну мы уже использовали, и теперь, после того, как взяли ещё две, осталось всего три этих высоких зелёных цилиндра. А «монки» там и так были, мы их уже первой ходкой отнесли.
На этот раз у машин остались лишь Шмель с сестрицами, неизменно дежурившими по связи.
Анатолий Ерёменко, командир специального отряда из Центра
21 мая, суббота, утро
Дела отряда в Вятской области шли по-разному. По основному направлению никаких успехов не было: Крамцов с семьёй Дегтярёвых как под землю провалился. Поступило, правда, сообщение, что почти вся банда, образовавшаяся из контингента с Камышовской зоны, уничтожена, но это было явно не делом рук бывшего аспиранта, как бы сильно в нём поначалу ни ошиблись. Судя по сообщению, банду разнесли вместе с зоной артиллерией, а у Крамцова наличие таковой замечено не было.
А вот что касается остального… тут всё не так плохо. В Вятскую область отряд ворвался своевременно. Начальство местных зон уже утратило нормальную связь с руководством, да и руководство вело себя нерешительно, так что никто никаких радикальных шагов в отношении контингента принимать не начинал, а все встречали отряд из федерального центра с чувством радостного облегчения. Хоть кто-то должен был взять ответственность за принятие решений на себя.
Дальнейший ход развития событий становился для руководства сюрпризом. Восемьдесят тяжело вооружённых вояк, двадцать эсбэшников плюс присоединившаяся «команда уродов» мгновенно захватывали всю власть, после чего начинался процесс «отделения агнцев от козлищ» среди тружеников режима. Самых морально устойчивых просто отстреливали силами морально неустойчивых кандидатов в «команду уродов» или отдавали зэкам, что случалось реже. Затем новосозданная банда быстро вооружалась из многочисленных арсеналов устаревшего оружия, тут и там разбросанного по области, которые отряд Ерёменко с помощью всё тех же зэков захватывал легко и быстро. Все и везде принимали их за своих, в чём вскоре сильно раскаивались, но к тому времени сожалеть было поздно.
Результатом этих усилий стало то, что вся наименее заселённая часть области юго-западней Горького-16 перешла под власть бандитов, к тому же неплохо теперь вооружённых, а сам Ерёменко оказался поначалу желанным гостем в любой из банд. Его принимали, чествовали, много благодарили.
Между тем «команда уродов» разрослась почти до ста человек. Не много, в сущности, с десятка зон, большинство сотрудников предпочло сохранить совесть, а большинство просто ушло, не решившись связываться со «спецами», но и не перейдя на их сторону. Банда же «уродов» теперь обзавелась своим транспортом, вооружилась, вывезла свои семьи, у кого они были, и превратилась в достаточно организованное, не слишком боеспособное в военном плане, зато абсолютно беспощадное подразделение карателей. В серьёзный бой их Ерёменко посылать бы не стал, не сдюжат они боя, а поручить массовую резню, например — это запросто.
Кстати, состав «уродов» пополнили небольшим количеством уголовников из числа «сотрудничающих с режимом», превратившихся в смертников в своих освобождённых зонах. За свою нынешнюю безопасность они были готовы на всё, никаких ограничителей у этих нелюдей уже не существовало.
Для повышения палаческой квалификации Ерёменко стал посылать группы «уродов» вместе с бандитами участвовать в карательных налётах на деревни, которые позволяли себе усомниться в праве бандитов обдирать их как липку, и на этом малопочётном, но полезном поприще «уроды» проявляли себя достойно, действуя изобретательно жестоко и совершенно безжалостно.
Ерёменко не зря столько времени уделял созданию этого отряда из помойных по сути своей людей. Грядущая немилость у Пасечника вырисовывалась отчётливо, а наличие такого подразделения давало возможность выкрутиться, если, случись, дела пойдут совсем плохо. Можно будет превратиться в самостоятельную единицу на территории, контролируемой Центром, например. Или просто сбежать, на худой конец, и обосноваться где-то ещё. Или, чем чёрт не шутит, заменить собой Пасечника. Это сейчас все эсбэшники преданы лично ему, а вот «новые уроды» преданы уже Ерёменко, например.
Была у этого и оборотная сторона. Резко ухудшились отношения с вояками в отряде. Если те поначалу никаких эмоций не проявляли и тот же личный состав Камышовской колонии резали вполне спокойно, то по мере нарастания степени зверства в поведении новых подопечных Анатолия появились трения. Бывший спецназовец из «внутряков», капитан Циммерман, рыжий здоровила из казахских немцев, командовавший силовиками в отряде Ерёменко, сказал тому прямо, чтобы держал «уродов» отдельно от основных сил, а буде кто из них покажется на глаза военным, то пусть пеняет на себя: хорошо ещё, если просто пристрелят.
Пришлось перевести «уродов» с десятком эсбэшников, ими командовавших, в отдельный лагерь, разместив на постой в деревне Малые Овраги, при этом ослабив и без того не слишком великую группу своих сотрудников. «Уроды» же притащились в деревню со всеми чадами и домочадцами, и эта несчастная деревня не обезлюдела лишь потому, что почти из каждого дома были взяты заложники. Ерёменко даже сочувствовал жителям, понимая, в какой переплёт они попали, оказавшись в соседях с такой невероятной мразью, которую он сумел собрать в отряд.
Но отряд и был именно отрядом, а не бандой головорезов. Абсолютного подчинения Ерёменко добился, взяв себе в замы бывших начальника и помрежа из Камышовской зоны, а те в свою очередь ввели в отряде дисциплину самую что ни на есть драконовскую. Трое первых нарушителей оной были повешены с такой оперативностью, что личный состав обалдел. Причём всех повешенных держали неделю в петле, давая возможность их товарищам полюбоваться, как казнённые теперь в посмертной злобе пытаются из петли вывернуться.
Бандиты перекрыли главную дорогу от Нижнего к Горькому-16 многими заслонами, и каждый из них получил размноженные фотографии Крамцова и Дегтярёвых. Однако вскоре Ерёменко обнаружил, что большинство бандитов, пообещав на словах заняться поиском беглецов, делать этого вовсе и не собираются. У всех были другие заботы — как укрепить свою власть, как не быть скинутым с трона конкурентом, как крепче взнуздать крестьян в своём районе. В общем, не до ерёменковских забот им было. Да и сам Крап, на словах вроде бы даже
