— Слушаю вас, и даже очень внимательно, — сказал Чурилин, привстав со стула.
— Итак, их всего семнадцать человек, тех, кто по разным причинам не участвовал в выборах. Зачитываю список. Это Петровых, Забродин, Забродина (жена, наверно), далее Нелюбина…
— Стоп! — крикнул Чурилин, так что Скворцов вздрогнул. — Нелюбина? — Он помахал Жене рукой, чтобы тот записывал. — По буквам, если можно. А также имя-отчество.
— А что, у вас там что-то сходится? — полюбопытствовала Дина Ивановна, когда закончила передавать по буквам.
— Сейчас увидим… Как её хотя бы зовут?
— Елена Викторовна, — сказала Дина Ивановна. — А это тоже сходится?
— Имя! — прошипел Чурилин Скворцову. — Имя там есть?
— Да… — кивнул Скворцов, преодолевая волнение. — Лена Нелюбина. Так мне ее назвали.
— Продолжать? — спросила Дина Ивановна.
— Пожалуй, достаточно… Нет, продолжайте! — закричал он, боясь, что она положит трубку. — Называйте, называйте!
— Да что вы так кричите, я не глухая… — провор чала она. — Рано радуетесь, кстати говоря. Как бы не сглазить.
Ну баба, подумал Виктор Петрович. Обязательно должна поддеть. Просто не может без этого.
— Вы мне одно скажите, — спросил он вслух. — Среди этих семнадцати есть Дмитрий Мишаков?
— Нет, — сказала она. — Дмитрия Мишакова нет… Есть Мишаков Константин. Вас он устраивает?
— Мишаков Константин?.. — разочарованно протянул Чурилин. — Может, все же Дмитрий? Ошибки тут быть не может?
— Ничем не могу помочь. Так у меня записано…
— Так ведь у него есть брат! — вдруг закричал Виктор Петрович, так что Скворцов опять вздрогнул. — Который женат… Ну, помните?
Чурилин вдруг почувствовал, что еще немного — и он потеряет сознание от нахлынувших озарений. Он будто онемел… Никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь, бессмысленно повторял он про себя, сопя и мотая головой.
— Вот что, любезная Дина Ивановна! — сказал он, едва сдерживая в себе распиравшее его торжество. — Завтра же отправляйтесь в этот самый Сосновск, а до этого вам надлежит немедленно приехать ко мне в прокуратуру за инструкциями! Вы слышите меня? Не медленно. Прямо сейчас.
И положил трубку, победно взглянув на Скворцова. Тот только развел руками.
— Триумфатор, — сказал он. — Нет слов. И как вам это только удается, несмотря на наше активное сопротивление?
— Сам удивляюсь, — вздохнул Чурилин. — Теперь посмотри внимательно на мое идиотское выражение лица. Посмотрел? Сейчас ты понял, чем торжество отличается от радости? Это тебе урок прикладной психологии. В институтах этого не проходят… Теперь давай раскинем серым веществом, у кого какое осталось, прежде чем звонить Каморину.
— А о чем вы хотите теперь с ним разговаривать? Или всё ещё считаете его как-то причастным?
— Ничего я не считаю… — поморщился Чурилин. — Я только понять хочу. Есть взаимосвязь или нет. Вот смотри… Сначала мстили тем, кто в этом гнусном деле участвовал, правильно? Когда оставшийся в живых Баранов увидел Мишакова с девушкой, он сразу понял, на кого именно идет охота. И это оправдалось! Стреляли тогда же, именно в него, как если бы хотели подтвердить его предположение… Теперь давай опровергай, я слушаю тебя.
— Поздно… — сказал Скворцов. — Поздно опровергать. Остаётся лишь внимать с молчаливым восхищением. Правда, остаётся неясным, кто убивал остальных милиционеров… Не могла же эта девушка, надо думать, Елена Нелюбина, точно так же опознать старшего лейтенанта Дементьева, которого тоже застрелили, хотя он в изнасиловании не участвовал…
— Вот именно, что не участвовал! — воскликнул Чурилин. — Иначе Баранов его бы тоже предостерег. А раз его убили, значит, в поведении нашего мстителя что-то изменилось. Или он вошел во вкус, перестал щепетильничать, либо кто-то многоопытный подсказал ему, как спутать нам карты, чтобы довести дело до конца!
— Значит, вы полагаете, кто-то взялся ему помогать? — задумчиво сказал Скворцов. — Знаете, всё равно похоже, будто мы подгоняем следствие под заранее известный ответ… С другой стороны, нашлась же Нелюбина Лена… Никогда бы не поверил, если бы это не произошло на моих глазах… И вы уже знаете, кто убийца?
— Не хочу ни о чем больше говорить! — замахал руками Чурилин. — А то опять скажешь, что подгоняю… Я и в школе-то никогда этим не грешил, а тут на старости лет обвинили.
Снова зазвонил телефон. Они смолкли и переглянулись, прежде чем Виктор Петрович снял трубку. Судя по выражению лица, разговаривал он с начальством.
— Вам звонил Черемисов? — строго спросил его непосредственный начальник.
— Да, если вы имеете в виду дело об убийстве Пирожникова и Городинского. — Лицо Андрея Васильевича окончательно поскучнело.
— Так что вам показалось непонятным, Виктор Петрович?
— А что, моего согласия уже можно не спрашивать? — поинтересовался Чурилин. — Или что — я уже получаю указания напрямую от генпрокурора?
— Считайте, что да.
— Наверно, мне для этого следует сначала перевестись в Генпрокуратуру, — сказал Чурилин. — Там и зарплата побольше, и указания прямые… Скажите, Леонид Владимирович, разве, отказавшись, я не поддержал существующую субординацию?
— У вас, я вижу, накопилось много посторонних вопросов, — сухо сказал Леонид Владимирович. — А есть ли у вас ответы на вопросы вашего следствия?
— Вы правы, с этим куда хуже, — виновато вздохнул Виктор Петрович. — Так что, можно принимать к исполнению?
— Именно так, — раздраженно сказал невидимый начальник. И положил трубку, сделав минимальную паузу, благодаря которой не создается впечатление, будто её бросили.
— Беда, когда пришлый начальник намного тебя моложе и, чувствуя свою перед тобой вину, пытается компенсировать её хамством, — нравоучительно заметил Чурилин в ответ на вопросительный взгляд Скворцова. — И надо это терпеть, чтобы не было хуже… Ты зря злорадствуешь, Женя, нас всех запрягают в это дело… Тебя это тоже касается.
— Теперь самое время позвонить Каморину, — сказал Скворцов.
— Ты так полагаешь? — напрягся Чурилин. — Сколько, кстати, у них сейчас времени?
— Два часа разница, — сказал Скворцов. — Звоните. Наш герой, возможно, уже отошёл от банкета по случаю своей победы на выборах.
Каморин поднял трубку сразу же, едва Чурилин набрал номер.
— Павел Романович, во-первых, пользуясь нашим заочным знакомством, хотелось бы вас поздравить… — начал Виктор Петрович, но Каморин тут же его перебил:
— Извините, Виктор Петрович, что не дал вам факс по поводу Мишакова… — Голос Каморина звучал озабоченно. — Дело в том, что сначала мои данные ни в чём не расходились с данными нашей прокуратуры, с которыми вас ознакомили. Но то, что я узнал буквально сегодня, — совсем другое дело. Не хочу сейчас вдаваться в подробности, но по моим агентурным данным Мишаков вчера вечером вылетел в Москву, чтобы осуществить очередной террористический акт. Вы слышите меня? Возможно, он его уже совершил. Вы были абсолютно правы в ваших предположениях, а я, каюсь, за всей этой суетой все пропустил… Как только я об этом узнал, сами понимаете, мне стало не до поздравлений.
— Вы можете сказать, где и когда именно это произойдёт? — спросил ошеломленный Чурилин.
— Если уже не произошло… — сказал Каморин. — Москва — город большой, это может случиться где угодно, но одно я узнал совершенно точно — адрес, по которому он может там у вас остановиться. Только с ним следует быть осторожным. Он хорошо вооружён. Значит, записывайте. Это в районе Выхино…
Кивая, Чурилин быстро записывал. Потом оторопело взглянул на Скворцова:
