Чтобы немного успокоиться, я достала из сумки рамку с фотографией моего экс-босса. На снимке он выглядел как живой – так и казалось, что сейчас фотопортрет, прищурившись, изречет парочку обидных обвинений: «Александра, вам не кажется, что вы опять опоздали?», «Где ваша статья о венецианских шляпках?», «Не могу представить более бесполезное существо, чем Саша Кашеварова».
Нет уж, ничего у тебя не выйдет, Максим Леонидович, можешь портить настроение кому-нибудь другому, а меня ждет новая жизнь, блестящая, волнующая и полная приключений.
Мстительно улыбнувшись, я незаметно показала фотографии язык.
В радостном волнении спешила я за Лекой по длинным коридорам телецентра. Ну не чудо ли это? Еще несколько дней назад я помирала от скуки в душном кабинете, выслушивала нравоучения зловредного начальника-деспота. А в свободное время гипнотизировала телефон в ожидании весточки от человека, у которого под жарким солнцем Калифорнии настолько размягчились мозги, что он напрочь забыл о моем существовании.
И вдруг все изменилось – бац! – и я в красной юбке иду брать штурмом телевизионный Олимп. Сейчас Спиридонова покажет мне новый кабинет. Наверняка это будет нечто просторно-стеклянно-хромированное с кожаным светлым креслом и ковром зебровой расцветки на полу. Ведь это же телевидение! Телевидение! Волшебный мир, законной обитательницей которого я стану в самые ближайшие минуты!
– Ну вот мы и пришли, – Лека хлопнула меня по плечу, – чувствуй себя как дома.
Затаив дыхание, я потянула на себя указанную Спиридоновой дверь и… в полной растерянности остановилась на пороге. Куда меня привели? Я с надеждой оглянулась на Леку – может быть, по рассеянности она просто перепутала дверь? Но нет, моя бывшая однокурсница, оскалившись в радостной улыбке, прошла внутрь.
Комната, в которой я оказалась, была и правда довольно просторной и светлой – впрочем, этим ее достоинства и ограничивались. О недостатках можно рассказать подробнее. В комнате находилось двенадцать видавших виды офисных столов, на каждом из которых угнездился старенький компьютер. За столами, на столах, а также между столами, на стульях, сидели люди, каждый из которых с серьезнейшим лицом пытался решить вопрос, видимо, государственной важности.
– Мне наплевать, что студия занята! – вопила в телефонную трубку прехорошенькая блондинка. – Мне она нужна! Да, прямо сейчас!!
– Никто не видел распечатки Артефакт? – бубнил молодой человек в съехавших набок круглых очках. – Куда же подевались эти чертовы распечатки?
– Я тебе говорю, что он голубой! – голосила немолодая женщина, тощие ноги которой были едва прикрыты миниатюрными меховыми шортиками. – Надо отправить к нему корреспондента мужского пола!! Тогда все пойдет как по маслу!
На подоконнике восседала уже знакомая мне толстуха в красном. Она поедала хот-дог, ее руки были испачканы майонезом и кетчупом, что не мешало ей возиться с какими-то распечатками, на которых после ее прикосновений оставались жирные красные следы.
Я дернула Леку за рукав.
– Спиридонова, что здесь происходит? Это палата номер шесть?
– Да нет же, это наша редакция, – рассмеялась Лека, – не пугайся так, ты привыкнешь. Не теряйся, знакомься с коллегами. Правда, почти никто еще не пришел.
– Почти никто? – в ужасе переспросила я. – Ты шутишь? Да в метро по утрам меньше народу, чем здесь!
– Это телевидение, – развела руками Спиридонова.
– Постой, но где же они все размещаются? Где чей компьютер?
Лека посмотрела на меня так, словно я попросила ее продиктовать мне три миллиарда составляющих молекулы ее ДНК.
– Сразу видно, что ты раньше работала в газете, – снисходительно улыбнулась она, – здесь, Кашеварова, как при коммунизме, все общее. Если тебе надо написать текст, ты просто подходишь к любому свободному компьютеру – и все!
– Но свободных компьютеров нет.
– Значит, занимаешь очередь на компьютер. Ты привыкнешь.
– Надеюсь, – неуверенно сказала я, а сама подумала: «Был ли так уж плох мой редакционный кабинет? По крайней мере, по нему не разгуливали экстравагантно одетые люди с оперно-громкими голосами».
Дама в меховых шортах, та самая, что минуту назад вслух размышляла об однополой любви, приблизилась к нам и приветливо мне улыбнулась.
– Что, новенькая? – ласково спросила она.
– А что, это так заметно? – я решила, что надо бы проявить дружелюбие по отношению к новой коллеге, хотя эта вульгарная, не по возрасту одетая особа не вызвала во мне чувства симпатии. Если честно, мне немного жаль женщин, которые с помощью трехслойных накладных ресниц и микроскопических туалетов пытаются справиться с убегающим сквозь пальцы временем. Надеюсь, что сама я в старости не буду похожа на копию Барбары Картленд.
– Конечно! – расхохоталась она. – Для телевизионного аборигена у вас чересчур дикий взгляд. Меня зовут Ада.
– Саша. Вы тоже корреспондент? Или редактор?
– Корреспондент. Редактор у нас один – Грушенька. Она занимается всеми текстами, а мы – рабочие лошадки.
– С так называемой Грушенькой я уже познакомилась, – хмыкнула я, – она раздавила мою сережку.
– Смотри, как бы она не раздавила твою карьеру, – предупредила Ада, – правило выживания номер один – никогда не спорь с редактором.
– А что, есть еще какие-то правила? – поинтересовалась я.
– Полно! – рассмеялась Ада. – Да ты и сама все узнаешь. Когда время придет.
«И не собираюсь, – подумала я, – сейчас вежливо объясню Спиридоновой, что я работать в такой атмосфере не могу. А потом… Потом либо попрошу Степашкина взять меня обратно, либо займусь поисками новой работы. Причем скорее второе, чем первое, потому что Степашкин вряд ли меня возьмет!»
А в это время толстобокая Грушенька, лихо расправившись с хот-догом, принялась за пожирание одного из корреспондентов.
– Это отвратительный текст! – верещала она, размахивая испачканными в кетчупе руками. – Абсолютно тупой, кондовый текст! Его легче переписать заново, чем править!
Корреспондент, субтильный юноша в круглых очках, втянул голову в плечи и попятился назад. Наверное, если бы природа одарила его хвостом, то он бы им усиленно завилял, чтобы продемонстрировать мерзкой бабе высшую степень раскаяния.
– Я все перепишу, – он принял из рук Грушеньки засаленные листки, – прямо сейчас возьму и перепишу.
– Ужасная баба, – прошипела я, обращаясь к своей новой знакомой Аде.
Беда в том, что как раз в этот момент почти все присутствующие в комнате умолкли, жадно прислушиваясь к разгорающемуся скандалу, так что мой звенящий шепот отчетливо прозвучал в тишине. Грушенька медленно повернула голову в мою сторону.
– А, это же наша новая рабочая сила, – недобро прищурившись, констатировала она, – что-то мне подсказывает, девушка, что ты здесь ненадолго!
«Что-то мне подсказывает, что ты абсолютно права!» – весело подумала я, прикидывая, как бы побыстрее сбежать из этого серпентария. Но не успела я схватиться за спасительную дверную ручку, как меня остановила Лека Спиридонова.
– Кашеварова, ты куда? Я договорилась с главным, сейчас он с тобой поговорит!
– Лека, я очень извиняюсь, но…
– Потом, потом! – перебила она. – Он у нас человек занятой, лучше бы ты к нему поспешила. Пойдем, я тебя провожу.
Пожав плечами, я последовала за ней. Ладно, ничего страшного, от меня ведь не убудет, если я поговорю с руководителем этого странного коллектива. У которого, хочу отметить, хватило ума уютно устроиться в отдельном кабинете на безопасном расстоянии от толпы своих подчиненных.
