«В то время я не был знаком ни с какими приказами или инструкциями, полученными адмиралом Бурраге. Он сказал нам только следующее: «Я знаю, что нашей задачей является восстановление нашего контроля над колонией Габон, в которой начались беспорядки. Мы должны перебросить туда части африканских стрелков, которые помогут нам». Мы знали, что существует большая вероятность встретить противодействие англичан, прежде всего при форсировании Гибралтарского пролива, да и позднее при переходе в Атлантике. Имел ли наш адмирал точные инструкции на сей счет? Или он должен был принимать решение самостоятельно? Я знал лишь одно: я должен беспрекословно исполнять его приказы. У меня создалось впечатление, что командование старалось не думать о подобном варианте. Ставка была сделана на внезапность и стремительные действия, что давало нам некоторые шансы на успех».
Утром 4 сентября в 11.00 адмирал Шарль Платон, министр колоний в правительстве Виши, посетил адмирала Бурраге на борту его флагманского крейсера в гавани Тулона, чтобы обсудить ситуацию. Во второй половине дня в 16.30 Бурраге лично вылетел в Виши, чтобы встретиться с адмиралом Дарланом и получить последние инструкции. 5 сентября в 19.00 он прилетел обратно. На следующий день в 10.00 командиры 6 кораблей были вызваны к адмиралу на «Жорж Лейг». Все было готово.
Так какому человеку Дарлан поручил столь трудную и деликатную задачу? Из его записей видно, что Дарлан подбирал командира очень тщательно. Бурраге был очень опытным офицером и пользовался уважением подчиненных. Современник описывает его так:
«Адмирал Бурраге был уроженцем Беарна. Это был исключительно умный человек, он обладал хорошим характером. Раньше, до назначения командиром «Глуара», я никогда с ним не встречался, но у меня очень быстро установились с ним дружеские и доверительные отношения».
Во время этой операции Бурраге должны были потребоваться весь его ум и такт, поскольку его ждали серьезные опасности и проблемы.
Пока корабли готовились к отправке, Дарлан придумал, как предупредить англичан, но при этом не встревожить немцев. Он испытывал вполне естественное раздражение после известных событий, но все- таки принял меры для установления дипломатических отношений, пусть даже и с черного хода. Например, адмирал Габриэль Офан установил контакт с адмиралом Томом Филипсом в Лондоне через канадского посла месье Дюпуи. С помощью такого зондажа, а также после прохода пробного конвоя французы установили, что англичане почти наверняка не станут препятствовать проходу эскадры. Однако требовалось знать это наверняка.
Ключевым звеном следующего мероприятия стали особые отношения, которые поддерживали морские атташе в нейтральном Мадриде капитан 2 ранга Алан Хиллгарт и капитан 1 ранга Рамбер Делайе. Хиллгарт позднее рассказал, как это происходило:
«Во время падения Франции я приложил все силы, чтобы убедить его окончательно перейти на нашу сторону, и предложил содержать его жену и детей до тех пор, пока Франция снова не станет свободной. После долгих размышлений капитан 1 ранга Делайе отказался, хотя и был признателен мне. После Мерс- эль-Кебира он отшатнулся от меня, но немного позднее снова начал искать встреч. Мы всегда встречались дома либо у него, либо у меня.
Адмиралтейство завело привычку передавать телеграммы морскому министерству Виши через меня. Французский морской министр направлял информацию, запросы и протесты тем же каналом. Я также смог несколько раз получить ценную информацию через Делайе, который иногда специально рассказывал мне о каких-то событиях, явно рассчитывая, что его сведения пойдут дальше. Раз или два он передавал мне послания французского морского министра, разумеется, устные. Он предупреждал: «Мне приказали передать вам следующее сообщение».
Для выполнения своего плана Дарлан решил использовать Хиллгарта «на всю катушку». Поэтому 6 сентября он сообщил Делайе следующее:
«1. Три крейсера типа «Жорж Лейг» и три эсминца выйдут из Тулона примерно 9 сентября и направятся в Касабланку и Дакар. Чтоб избежать недопонимания, корабли должны пройти через Гибралтарский пролив утром, уже в светлое время. На надстройках будут нанесены национальные флаги.
2. Чтобы англичане не могли заявить о каком-либо недопонимании, следует сообщить им день прохода, я повторяю, только день. Скажите, что проход будет выполнен утром. Чтобы они не получили достаточно времени для подготовки контрмер, крайне важно держать английские власти в неведении как можно дольше.
3. Если проход будет осуществлен в день J, желательно, чтобы английские власти узнали об этом именно в этот день в 00.00 по Гринвичу.
4. Как только станет известна точная дата выхода из Тулона нашей эскадры, я отправлю телеграмму, зашифрованную личным кодом. Это будет обычная телеграмма с указанием «Jтакой-то день». Это означает, что информация о проходе эскадры утром J-дня должна быть передана английским властям в Гибралтаре в полночь на этот самый день.
5. Заранее обдумайте способ и время передачи информации британскому атташе, чтобы были выполнены условия пункта 3.
6. Вы должны в тот же день проинформировать командование испанского флота.
7. Подтвердите получение».
Делайе позднее вспоминал: «Я получил приказ от французского Адмиралтейства предупредить британского военно-морского атташе о предстоящем проходе дивизии крейсеров через Гибралтарский пролив, что я и сделал». Как это было сделано, рассказывает Хиллгарт:
«Во второй половине дня 10 сентября он пришел ко мне, позвонив по телефону за полчаса до этого. Мы несколько минут говорили о всяких пустяках, а потом он заявил: «Ах да, мне приказали передать вам сегодня во второй половине дня сообщение. От морского министерства. Пожалуйста, сообщите флотскому командованию в Гибралтаре, что 3 крейсера типа «Жорж Лейг» и 3 лидера типа «Фантаск» вышли из Тулона 9 сентября и пройдут через пролив утром 11 сентября. На бортах нарисован национальный флаг».
Я сказал: «Это произошло вчера. Вы могли дать мне знать заранее».
Он сделал честное лицо и пожал плечами. Затем я спросил, куда они направляются, но он ответил, что не знает ничего сверх того, что сообщил мне. Затем он допил свой виски с содовой и ушел. А я помчался как можно быстрее в посольство и в 18.09 отправил шифрованную телеграмму, которую вы получили.
Я знал на основе предыдущего опыта, что Делайе и кто-то в Виши, вероятно, это был Офан, и раньше, и сейчас сообщали мне вещи, о которых должны были помалкивать. Я полагаю, это было желание усидеть на двух стульях, своего рода страховка. В данном случае, исходя из того, что и как было сказано, я был почти уверен, что он получил приказ не говорить мне об этом раньше. Вероятно, он даже рассказал мне все на несколько часов раньше, чем ему было приказано.
Я ничего не знал о Дакаре, хотя я догадывался, что затевается что-то такое. Посол знал, однако он отсутствовал до самого обеда, когда я передал ему сообщение Делайе. Он одобрил сделанное мной, но так же не упомянул Дакар. Я понимал, что должен передать информацию как можно скорее, поэтому послал короткую телеграмму с пометкой «срочно» в Разведывательный отдел Адмиралтейства и продублировал ее вам».
Это было не единственное предупреждение, которое дали французы. В 10.00 по французскому времени в тот самый день, когда Делайе выпивал с Хиллгартом, испанский министр иностранных дел полковник Хуан Бейгбедер послал за британским послом в Испании сэром Сэмюэлем Хором. Он передал ему аналогичное сообщение, полученное от Делайе. Французский атташе знал о пробританских настроениях
