прекратить ненужную пикировку. Нам еще Стас о себе ничего не рассказывал. А, судя по всему, он уже многое вспомнил.
- Да, - грустно сказал Стас, - вспомнил. Наверное, все вспомнил. Вот только чем и куда меня?.. Помню взрыв, а потом темнота. Боли не почувствовал, а когда очнулся, голова трещала так, что мочи не было.
- Вот в голову тебя и садануло, куда же еще, – заметил Семен. – Осколком само собой.
Стас пощупал голову и посмотрел на свои пальцы, покрывшиеся коричневой пылью засохшей крови.
- Вроде цела. И не болит уже совсем…
- Заросла рана-то, - сказал Семен, - а была о-го-го, здоровущая! Заросла, потому и не болит.
- Как это заросла? – удивился Стас.
- А вот так. – Воробьев скинул ремень, нахлобучив пилотку на голову, и потянул кверху край гимнастерки вместе с белой нательной рубахой, от низа которой был оторван большой кусок. Стас понял, что обрывок этот был использован Семеном для обтирания от крови его лица. Семен продемонстрировал Стасу и двум другим зрителям свой впалый живот и худую грудь. Раны от осколка в области сердца не наблюдалось. – Вот здеся…, - он повернулся боком, показывая уродливый шрам под частоколом ребер справа, - отметина осталась. Это меня в сорок четвертом пулей из шмайсера задело, скользом чиркнуло. Рана пустяковая, а заживала долго. Видать, зараза какая-то в нее попала. Болело, гноилось, вот и выболело. Еще старые шрамы показать могу – все на месте, я проверял, даже от аппендицита шрамик. Это еще до войны… А свежей раны нету.
- А может, ее и не было? – усомнился Стас.
- Скажешь тоже! Была. А потом заросла. Подтверди, гусар.
- Истинный крест, - кивнул Прохор.
- И у тебя была, - сказал Воробьев.
Прохор снова кивнул, подтверждая слова Семена.
- Ты дальше рассказывай, - поторопил Воробьев. – Интересно же! С кем воевал? Что за супостат на этот раз на Россию нашу матушку напал?
- Да собственно… с Чечней война идет...
- С кем? – округлил глаза Воробьев.
- С Чечней.
- Да ты что?! Чеченцы теперь враги нам? Это как же? Такие ребята бравые да удалые! У нас в роте трое бойцов было чеченов. Нет, вру, двое, один ингуш. А во всей Советской Армии?! Много. Бок о бок с ними сражались, родину от фашиста защищали. Одна у нас с чеченами родина – Советский Союз… Друг у меня, Руслан Мадаев - чеченец - настоящий друг, верный. Из одного котелка хлебали, одну самокрутку на двоих курили. Да что там самокрутка! Он меня от смерти не раз спасал, а я его… - Воробьев опустил голову. - Убило Русю в сорок третьем… - и тут же снова вскинул на парня горящий взгляд: - Как же так?! Как такое случилось, что чечены вдруг врагами нам стали?..
- Понимаешь, Семен… - Стас задумался. - Давно все это началось. Ведь я не на первой, я на второй кавказской войне… погиб. Все дело в политике. Сначала Дудаев… - Стас замолчал и, вопросительно взглянув на сотоварищей, предложил: - В общем, долго придется рассказывать. Может, как-нибудь в другой раз?..
- А что это ты, Стас, нас завтраками кормишь? – взъерепенился Семен. - Про Сталинград потом, про Чечню потом. Скрытный ты какой-то… А может, ты не за Россию голову сложил? А, Стасик?.. Может, ты против Советского Союза воевал? – Взгляд старшины Воробьева загорелся недоверием. – Как этот… белогвардеец?
- Я за родину воевал, - спокойно возразил Орлов, - за Россию.
- Знаю я, за какую Россию ты воевал, - махнул рукой Воробьев. – Не за Россию ты воевал, а за богатство, за барахло свое.
Орлов усмехнулся кончиками губ и пожал плечами - спорить с Семеном казалось ему занятием глупым и бесперспективным.
- Или может, ты скажешь, за идею воевал? – не унимался Воробьев. – Тогда почему так хреново? Выперли мы всю белогвардейскую нечисть из России. Кто из вас, из дворян, да князьев в живых остался, все кто куда разбежались. Кто в Париж, кто в Константинополь. Попердывали оттудова, не без этого. Да только Советский Союз, - Семен поднял сжатый кулак, - это сила! Его не запугать никому и не разрушить!
- Может, я тебя расстрою, Семен, - сказал Стас, сочувственно посмотрев на Воробьева, - но Советского Союза уже нет.
- Как нет? – охнул сержант и заморгал глазами.
- Лопнул Советский Союз в девяносто первом. Все республики пожелали стать независимыми и разбежались. Теперь в каждой стране свой президент.
- Президе-е-ент? Это как в Америке что ли? – спросил огорошенный таким страшным известием Семен.
- Вроде того. А Чечня от России не отделилась, осталась в составе. Но… толку-то, - Стас махнул рукой.
- Остаться остались, но сделались врагами, - догадался поручик Орлов.
- Не все чеченцы враги, - принялся объяснять Стас, – только боевики. Бандиты, то есть. А мирные жители – нормальные, лояльные России граждане. Им там, в Чечне, тоже не сладко. Бандиты своих прессуют не меньше, чем наших… Нет, ну не так, конечно. Русских они вообще ненавидят. А нефть из нефтепроводов и скважин воруют, нашу, российскую, между прочим. Наркотой всю страну завалили, фальшивыми деньгами. Людей похищают и выкуп требуют. А если у родственников денег на выкуп нет, над пленниками издеваются, в ямах их держат, работать на себя заставляют от зари и до темна за глоток воды и кусок хлеба. А потом головы им отрезают, а мужикам еще и яйца! Это что, терпеть все? Вот и решил наш президент порядок навести.
- И что, - спросил Орлов, - с кем Россия еще воюет в настоящий момент?
- Больше не с кем. Но отношения… я бы не сказал, что они у нас со всеми соседями хорошие. Понимаете, Юрий Андреевич…
- Можно просто – Юрий, - разрешил Орлов.
- Понимаешь, Юра, все хотели независимости, они ее получили. А что дальше? Экономически-то все республики от России зависели. В одиночку политику вершить – умельцы нашлись, а экономика… тут вопросы. Жрать нечего стало, кого-то обвинить в этом надо. Не себя ведь, любимого. А кого проще всего? Россию, конечно: Россия такая, Россия сякая…
- Ну, дела, - сказал Семен. – Советский Союз развалили, со всеми перессорились… А Украина? А Белоруссия?! С ними-то как? Они же братья наши, славяне.
- Ну… - замялся Стас.
- Понятно, - выдохнул Воробьев, - просрали родину.
- А ничего хорошего и не могло получиться, - заявил поручик Орлов, – если за управление государством берется всякое быдло.
- Ты кого быдлом назвал?! – подскочил Семен и двинулся с кулаками на поручика Орлова. – Ты Ленина и Сталина быдлом обозвал?
- Господа! Господа! – Гусар Прохор Егорович Сокольский встал между ссорящимися.
- Ты кого господином назвал?! – услышав оскорбительное, как ему казалось, обращение, Семен тут же переменил объект атаки, но драку начинать не спешил. – Я тебе не господин, запомни это штабс- капитан!
- Штаб-ротмистр, - поправил Прохор. – Хорошо, не господин. Как прикажешь к тебе обращаться?
- Зови меня товарищем, - гордо заявил Воробьев. – Товарищ старшина или товарищ Воробьев.
– Хорошо, товарищ Воробьев… И все-таки, не надо так жарко выяснять отношения. И вообще не надо. Не самая подходящая ситуация для драки. Нам, господа… и товарищ Воробьев, о другом сейчас подумать надобно.
- Тебе надобно, ты и думай о чем хошь, - огрызнулся Семен и, вспомнив, заметил: – А не ты ли,
