И Таффари, не смущаясь, посмотрел в глубокий вырез ее платья, чуть не вполовину обнажавший пышную грудь Бонни. Ее усыпанные веснушками плечи загорели до черноты, но вырез манил белой, как молоко, узкой полоской плоти.
— Вы очень добры, господин президент, — ответила Бонни, и Таффари вдруг весело рассмеялся.
— До этого никто и никогда не высказывал обо мне такого мнения, — признался он, тут же сменив тему разговора. — Ну, и каковы ваши первые впечатления о моей стране?
— Мы прибыли только сегодня, — сказала Бонни. — Но озеро очень красивое, а мужчины здесь невероятно высокого роста и тоже очень красивы. — Ее слова прозвучали как явный комплимент самому Таффари.
— Да, все гита высокие и красивые, — согласился Таффари. — А вот угали маленькие и уродливые, как обезьяны, даже женщины.
Офицеры рядом с Таффари громко расхохотались. Бонни посмотрела на них, не скрывая удивления.
— В моей стране не принято говорить в таком оскорбительном тоне о других этнических группах. Мы называем это расизмом, и, признаюсь, расизм давно уже вышел из моды, — заявила она.
Несколько секунд Таффари молча смотрел на Бонни. Он явно не привык, чтобы ему возражали. А потом, холодно улыбнувшись, сказал: — В Африке, мисс Ман, мы любим говорить правду. Если люди уродливы и глупы, то мы так и говорим об этом. Это называется трайбализм,[23] и, уверяю вас, здесь он очень моден.
Офицеры громко расхохотались, оценив остроту своего Президента, а Таффари снова обратился к Дэниелу: — Ваша ассистентка отличается строгостью взглядов, доктор, но вы родились в Африке, насколько мне известно. Вы чувствуете Африку очень тонко, это видно по всем вашим фильмам. И затрагиваете самые острые проблемы нашего континента, среди которых на первом месте нищета. Африка действительно нищий континент, и народы Африки на редкость безразличны к собственной судьбе. Но я намерен изменить все это коренным образом. Я хочу заставить свой народ поверить в собственные силы, хочу, чтобы он пользовался природными богатствами своей страны во имя ее блага и процветания, хочу возродить национальный гений своего народа. И хочу, чтобы в своем фильме вы показали, как мы принялись за осуществление этой грандиозной задачи.
Окружавшие Таффари офицеры в таких же бордовых френчах, как и он сам, дружно захлопали.
— Я сделаю все, что в моих силах, — повторил Дэниел.
— Не сомневаюсь, доктор Армстронг. — Таффари снова поглядел на Бонни. — Здесь сегодня британский посол. Думаю, вы захотите его приветствовать.
Таффари подозвал к себе Кейджо.
— Капитан, проводите доктора Армстронга к сэру Майклу.
Бонни поспешила за Дэниелом, однако Таффари остановил ее, легонько прикоснувшись к ней.
— Не уходите, мисс Ман. Мне бы хотелось кое-что вам объяснить. Например, разницу между угали и высокими красивыми гита, которыми вы так восхищаетесь.
Бонни повернулась к нему, вызывающе выставив бедро. Она скрестила руки на груди, и на мгновение показалось, что ее пышный бюст вот-вот вывалится из выреза яркого зеленого платья.
— Не следует судить об Африке, исходя из европейских стандартов, мисс Ман, — многозначительно проговорил Таффари. — Мы живем совсем иначе.
Краешком глаза Бонни видела, что Дэниел спустился с веранды вслед за Кейджо по залитой светом лужайке.
Подойдя поближе к Таффари, она с явным подтекстом произнесла: — Боже мой! Меня всегда интересовало все новое, отличное от общепринятых норм.
Дэниел остановился, издалека заметив в толпе знакомую фигуру. А затем поспешно устремился вперед, воскликнув: — Да это же сэр Майкл, провалиться мне на этом месте! Британский посол. Ах ты хитрец! И когда же произошло это знаменательное событие?
Майкл Харгрив сгреб его в объятия, словно начисто позабыв о том, что он британец, да к тому же облаченный высокими дипломатическими полномочиями.
— Разве ты не получал моего письма? Все так неожиданно. Меня столь поспешно перевели из Лусаки, что я и ахнуть не успел. Почетный подарок от Ее Величества. «Выполняйте свой долг, сэр Майкл», и все такое. И запулили сюда. Так ты получил мое письмо или нет?
Дэниел отрицательно покачал головой.
— Мои поздравления, сэр Майкл. Давно пора. Ты заслужил это.
Харгрив выглядел смущенным. А потом вдруг спохватился: — Где твой бокал, дорогуша? Не наливай себе виски. Это что-то жуткое. Продукт местного изготовления. Убежден, что они разлили в бутылки крокодилью мочу. Попробуй лучше джин. — И Майкл подозвал официанта. — Никак не могу понять, почему ты не получил моего письма. Я и звонить тебе пытался, но номер в Лондоне не отвечал.
— А где Уэнди?
— Я отправил ее обратно в Лусаку проследить, как упакуют вещи. Мой преемник согласился приглядывать за твоим «лендкрузером» и вещами. Уэнди появится здесь через пару недель. Тебе привет от нее.
— Как она узнала, что я здесь? — озадаченно спросил Дэниел.
— Таг Гаррисон пообещал нам, что ты будешь в Убомо.
— Ты знаешь Гаррисона?
— В Африке Гаррисона знают все. Он, между прочим, велел присматривать за тобой. Рассказывал о целях твоей поездки. О том, что ты намерен сделать фильм о президенте Таффари и БМСК. И тогда всему миру станет ясно, как много хорошего они делают для страны. Так он мне, по крайней мере, рассказывал. Это верно?
— Ну, на самом деле все обстоит намного сложнее.
— Как будто я не знаю! Тут тебе придется столкнуться с такими трудностями… — Майкл отвел Дэниела в сторону подальше от гостей. — Но сначала скажи, как тебе понравился Таффари?
— Я не верю ему ни на грош. И если бы не необходимость…
— Согласен, — кивнул Майкл. — Судя по некоторым фактам, Иди Амин по сравнению с ним просто святая мать Тереза. Я видел, как он разговаривал с тобой. О будущем мире и процветании Убомо, не так ли?
— Да, — кивнул Дэниел.
— Что в действительности означает мир для гита, процветание Эфраима Таффари и уничтожение угали. Мои ребята из разведки рассказывали, что он уже открыл несколько банковских счетов в Швейцарии, а кое-какие суммы перевел в другие страны на анонимные счета. Так он использует американскую финансовую помощь.
— Тебя это вроде бы удивлять не должно. Этим занимаются все, кому такая помощь поступает, разве нет? — спросил Дэниел.
— Да, конечно. Но главное не в этом. Он развязал настоящий геноцид по отношению к угали. Расправился с Омеру, который, в общем-то, был неплохим человеком, и сейчас беспощадно уничтожает угали. Ходят жуткие слухи о том, что творят его люди. Мы, разумеется, этого не одобряем. И премьер- министр уже слышать не может имя Таффари, что, между прочим, заставляет меня вспомнить об этом твоем парне.
— Моем парне?
— «Везучем драконе». Тебе ни о чем это не говорит? Вряд ли ты догадаешься, кого они посылают сюда вести дела компании.
— Нинг Чжэн Гона. Угадал? — спросил Дэниел.
«Это должно было случиться, иначе какой смысл ему здесь торчать», — промелькнуло у него в голове. Он знал это с того самого момента, как Таг произнес название компании, которая якобы будет финансировать его фильм. Он и приехал сюда только для того, чтобы встретиться с китайцем.
— Ты как будто читаешь мои мысли, — хмыкнул Майкл. — Совершенно верно, это Нинг Чжэн Гон. Он прибывает на следующей неделе. Таффари устраивает еще один прием — Эфраиму лишь бы найти предлог… — Майкл вдруг умолк на полуслове, пристально взглянув на Дэниела. — Дэн, с тобой все в
