– Твое дело, Лука.
В благодушном настроении казаки шагом покинули деревню, а к вечеру неожиданно встретили большой отряд французской конницы числом сотни в две.
Отступать было некуда. Они только что перешли мост и подожгли его. Речка хоть и узкая, но глубокая, и брода поблизости не было.
– Казаки! – голос Боровского звенел волнением и решимостью. – Сабли наголо! Вперед! За мной! Рубай их!
Казаки не заставили себя упрашивать. Дружно выхватили сабли, коней пустили карьером. Разбойничий свист, гиканье и визг с воем, куда вплелись звуки трещоток и барабана, лава странных воинов, мушкетные выстрелы и неудержимость атаки вмиг повергли французов в растерянность и неуверенность. Они топтались на месте. Их командиры не решались на решительные действия против этих ужасных азиатов в невиданных одеждах.
А тем временем казаки приблизились на пистолетный выстрел. Много французов и лошадей попадали, сраженные при этом неожиданном, яростном до отчаяния порыве. Командиры повернули коней, остальные тем более не заставили себя просить – и весь отряд бросился отступать.
– Отсекай обоз! Обходи! Руби!
Эти вопли слышались со всех сторон. Лука с Якимом скакали рядом, нацеливаясь на группу солдат, скакавших на тяжеловатых конях. Они оглядывались, в их лицах был заметен откровенный страх.
Кобыла Нэнька быстро догоняла группу из четырех солдат. Яким и еще один конник-казак поотстали, но продолжали визжать, охваченные азартом, накручивали саблями над головой.
Задний солдат оглянулся. Это был совсем молоденький парнишка с побледневшим лицом и с испуганными глазами. Лука уже замахнулся саблей, юный солдат с ужасом озирался и что-то кричал. И Луке показалось кощунством рубить этого юнца, еще, наверное, не понюхавшего пороха. Возможно, это была его первая встреча с врагом и он не ожидал, что все будет так страшно и стремительно.
Лука ударил его плашмя по голове, юноша стал валиться с седла. Лука подхватил его и придержал, пока тот не упал на траву.
– Яким, бери пленного! Пусть живет!
Он послал Нэньку вперед. Догнал солдата, отбил его удар и с силой рубанул по руке. С отвратительным хрустом клинок перерубил кость, рука повисла на коже. Кровь брызнула из раны, а Лука погнался за третьим. Тот успел развернуть коня и приготовиться к поединку. Он был высок, кряжист и в зрелом возрасте.
Лука проскочил, обменявшись с противником сабельными ударами. Почувствовал уверенную и опытную руку. Развернув Нэньку, он выхватил пистоль и выстрелил в грудь. Солдат мигом опрокинулся на круп коня, повис в стремени и запрыгал телом по неровностям луга.
– Ну ты и ловок, Лука! – подскакал казак на тяжело дышащей лошади. – И лошадь у тебя знатная! Вот бы мне такую. А чего это ты пощадил того юнца?
– Не знаю, Тарас. Жалко стало. Он такой молодой, моложе меня. Жаль рубить стало. Он даже и не думал защищаться. Живой он?
– Куда он денется! С ним Яким. А ты отработал за нас двоих!
– Обоз захватили?
– Сразу же. Пан сотник уже там хозяйничает, Лука. Поехали поглядим. Здесь нам делать больше нечего. Ну и дали мы им жару! – казак кивнул на далеких всадников, маячивших в полуверсте.
– Вот что значит стремительность и отвага! – восторженно кричал Боровский. – Мы их одним видом победили. И обоз наш со всеми потрохами. Осмотреть убитых и прикончить раненых. Нам нельзя обременять ими себя.
Вечерело. Мост вдали догорал, еще виднелось небольшое пламя. Дым медленно поднимался в вечернее небо.
– Разбиваем лагерь, казаки! – распорядился Боровский. – Телеги в круг, коней пастись! Жги костры, казаки! Сегодня у нас пир.
Дней десять спустя отряд, отяжелевший от добычи, был замечен большим конным соединением. Французы совещались недолго. Две сотни ушли наперерез, а три остальные пошли в атаку в лоб.
– Хлопцы! – Боровский тревожно оглядывался по сторонам. – Дела плохие! Бери харчей в сумки – и по коням! Обоз бросить! Вперед!
Казаки легким галопом погнали коней наезженной дорогой, не зная, что впереди их ждет отряд в две сотни, готовый сражаться.
Три казака во главе с Лукой шли в головном дозоре шагах в двухстах впереди. Выехав на продолговатую поляну, заметили всадников, рысью выезжающих из леса.
– Назад! – крикнул Лука и вскинул мушкет. Выстрел прокатился и заглох в подлеске. Разъезд помчался назад, а следом прозвучало несколько выстрелов. Крики подгоняли казаков все быстрее.
Сотня казаков уже рысила назад. Боровский не мог ориентироваться на извилистой дороге. Противника он не видел.
– Лука, ты со своими людьми останешься у дороги и постараешься хоть чуток задержать преследователей! Мы погоним через лес! Лук приготовь!
Казаки с шумом продирались в лес, а Лука успел со своими двумя товарищами укрыться немного впереди. Топот копыт уже слышался отчетливо, и вскоре передовые всадники выскочили из-за поворота дороги.
Лука выпустил две стрелы. Французы придержали коней. Тут казаки выстрелили из пистолей, свалили двух солдат, остальные посунули коней назад. А Лука послал еще одну стрелу и крикнул:
– Уходите лесом! Я вас догоню!
Казаки охотно выполнили приказ, а Лука приладил еще одну стрелу и выжидал. Когда французы показались у поворота дороги, он спустил тетиву. Солдат схватился за руку, несколько выстрелов прозвучало в ответ, но пули с визгом пронеслись в лес.
Лука разрядил последний пистолет, пробежал шагов десять, вскочил в седло и погнал Нэньку по отчетливо видным следам казаков.
Он слышал редкие выстрелы, крики, но звуков погони не доносилось. Наверное, французы решили дождаться остальных и решить, как поступить.
Лука догнал казаков минут через двадцать. Те уже шли по следам, оставленным сотней.
– Неужели нас не подождут? – с оттенком недовольства спросил казак.
– Нам самим надо их догонять. Они ноги уносят, не могут тратить время на ожидание, – бросил Лука и пришпорил Нэньку.
И лошади, и казаки были исхлестаны ветками, но обращать внимание на это не приходилось. Время было дорого.
Лишь часа через три, когда лошади едва передвигали ногами, Лука и его казаки выехали на луг и заметили впереди темную массу сотни Боровского. Вечерело, сотня спешила уйти за речку, поблескивающую впереди.
Едва переправившись, казаки повалились на траву, держа лошадей за поводья. Потом лениво и нехотя принялись обтирать коней, поить их и готовить еду. Настроение было подавленное, разговоры слышались редко.
– Казаки, трубок-люлек не курить, костры не палить, – распорядился Боровский, – разговаривать тихо! Два казака сторожат на дереве. Два переправляются назад и ведут разведку.
Тревога и озабоченность сотника передалась и казакам. Они присмирели, но о люльках забыть не могли. Однако приказа ослушаться никто не решился.
Тем не менее ночь прошла спокойно. Лишь перед рассветом с противоположного берега донесся свист тревоги.
– Седлать коней, казаки! Снимаемся! – Боровский был непреклонен, и казаки в молчании бросились ловить коней.
Не прошло и десяти минут, как сторожа с того берега прискакали с вестью.
– Пан сотник, три сотни конников легкой рысью приближаются к речке, – доложил старший
