сердце радостно билось. Мрачные мысли отступили, давая место ликующей надежде. Омрачало настроение лишь понимание того, что придется ждать почти месяц, а погода может в любую минуту резко испортиться. Осенние штормы могут обрушиться жестоко и внезапно.
Представив себе такое, Ивонна испугалась. Она торопливо зашептала молитву, направилась в домашнюю часовенку, зажгла свечу и, опустившись на колени, стала горячо просить Господа и Деву Марию о ниспослании благополучия Пьеру.
Однако уже на следующий день молодость и надежда взяли свое. В глазах Ивонны опять заблестели искорки веселья. Она поняла, что в тоскливом ожидании нет ничего хорошего, и решила немного поразвлечься. Ивонна стала много времени уделять Мари и Эжену, каталась на лошади, стреляла из пистолета и занималась делами усадьбы – как прилежная хозяйка и мать семейства.
Как ни странно, но дни проходили достаточно быстро, и сердце Ивонны замирало, когда она вспоминала, что осталось совсем мало дней до возвращения Пьера. Она думала о забавных мелочах, которыми окружит его, о кушаньях, которыми будет потчевать любимого, и о многом другом, что приходило в голову.
Радостная, веселая, Ивонна порхала по усадьбе, всем дарила приветливые улыбки, а начавшаяся непогода уже не казалась ей такой ужасной и опасной.
Глава 13
Ужасная весть
Имитируя сильный удар палкой, Али жестом приказал Пьеру выходить. Тот мигнул Арману и, скорчив гримасу боли, побрел, прихрамывая, к выходу из подвала. По дороге получил уже вполне настоящий увесистый тычок по затылку, переступил порог, и за ним закрылась тяжелая дверь.
– Так надо, – пробурчал Али, отойдя от другого стражника достаточно далеко.
– Я понимаю, братец. Не беспокойся, не сахарный, не развалюсь.
– Слушай внимательно. Тебя с товарищем я отправлю в тот подвал, где вы нашли монеты. Пусть твой друг покажет эту дыру, а мы поглядим, что там есть еще. Это будет тебе на пользу.
– Хорошо, я сделаю, как ты скажешь.
– А сейчас иди и поработай малость для отвода глаз. В углу за дверью найдешь узел жратвы. Ешь осторожно, своему другу оставь малость, пусть подкрепится, а то совсем отощает. Когда войду, то поори для виду.
– Все понял, раис. Не беспокойся за нас.
Али жестом указал, где надо работать, и ушел, а Пьер бросился в угол и с жадностью накинулся на еду. А там было чего отведать, даже жареная баранья нога с коричневой корочкой. Кувшин вина дополнил трапезу. Он едва унял свою ретивость, вовремя вспомнив про Армана. С сожалением завернул все в тряпицу, припрятал пока и принялся вычищать навоз, скопившийся за день.
Прошел приблизительно час, когда к нему втолкнули Армана. Тот растянулся на навозе, изрыгая ругательства и злобно отплевываясь.
– Успокойся, Арман. Или ты хотел, чтобы тебе ужин на блюде преподнесли? Гляди, чем тебя угощает мой друг Али. Скорее приступай, а то я едва все сам не прикончил.
– Ого! Вот это да! Да за такой ужин я и не то вытерплю!
– Тише, и побыстрей уминай. Нам еще поработать надо. Скоро у нас с тобой появится дело. Али хочет присвоить твои сокровища.
– Вот паскуда! Что же делать, Пьер?
– Да ничего и не надо делать, Арман. Зачем они нам, если совсем скоро мы получим выкуп и отправимся домой. А кругляшки из сундука нам в этом только помогут.
– Ладно. Обидно только – может, там целое состояние… Я доверяю тебе, Пьер, и жду с нетерпением того дня, когда мы с тобой сможем свободно прогуляться по улицам Марселя.
– Уверен, что это случится уже скоро. Верь и надейся, Арман.
Через несколько дней, когда над городом бушевала гроза, Али вытащил Армана с Пьером из подвала, и они отправились в старинный разрушенный город за кладом.
Грозные бастионы крепости проступали сквозь пелену дождя, а шпили минаретов едва просматривались, уходя своими иглами в туманное небо. Лишь знаменитая мечеть Сиди-бу-Меруан выделялась четкими линиями и затейливым орнаментом украшений.
Прохожих почти не было, и на путников никто не обращал внимания. Арман тащил за собой ленивого осла, а Али с Пьером молча шагали, укрывшись уже промокшими джелабами. Арман продрог и ежился от холода, в который раз проклиная тот день, когда ему вздумалось соблазниться хорошим заработком и отправиться в море.
Наконец, когда после часа ходьбы они прибыли на место, то Арман приободрился.
– Пьер, помогай мне, а то не очень-то охота мокнуть зря!
Приятели молча отвалили прикрывавшую дыру плиту и вопросительно глянули на Али. Тот молча кивнул, и они по очереди стали протискиваться в темный зев.
Вскоре они оказались в темноте и тесноте полузасыпанного подвала. Али долго возился с фонарем, с трудом разжег его и стал осматривать помещение. Оно действительно выглядело мрачно и даже страшно. Из кучи мусора и камней торчали кости человеческих ног, валялись полуистлевшие деревяшки, у стены виднелся совсем развалившийся полузасыпанный сундучок, и тускло темнели медные полосы, некогда обшивавшие его.
– Вот, глядите… Он еще целый был, а как я поднять попробовал, так и развалился, даже деньги высыпались, – показал Арман рукой на груду монет, им же присыпанных в прошлый раз слоем пыли вперемешку с мелкими камешками.
Али склонился, перебирая пальцами монеты, потом приподнялся и сказал, обращаясь к Пьеру:
– Не ахти что, но и это позволит мне владеть еще одной женой.
– У тебя ж есть уже две, как мне кажется? Куда тебе столько?
– В этом немалая прелесть магометанства, руми. Есть деньги, есть и молодая жена. Аллах четыре разрешает, вот я этим и воспользуюсь. Уж очень охота побаловать себя на старости лет молоденькой плотью, – в словах Али звучало неприкрытое вожделение. Пьеру стало как-то неуютно, а Али криво усмехнулся.
Придвинули поближе фонарь, и Али стал с помощью Армана отбирать серебряные монеты, отгребая в сторону медные. Фонарь давал мало света, работа продвигалась медленно, но спешить было некуда, вся ночь еще впереди.
Наконец дело было сделано. Мешок с монетами оказался довольно тяжелым. Али прикинул его на вес, запустил в него руку и протянул в зажатой ладони горсть монет Пьеру. Потом остановился, как бы передумав, опустил руку назад в мешок и сказал:
– Не стоит пока рисковать, руми. Потом я тебе отплачу, но не сейчас.
Они молча выбрались наружу. Ослик покорно ждал своей участи и не выказал никаких чувств, увидев людей. Арман тщательно прикрыл дыру, ведущую в подвал. Али привязал мешок к спине животного, и так же молча все трое двинулись в обратный путь.
Все устали, находясь в тесном, низком и душном помещении, сплошь пропитанном пылью. И теперь, даже под дождем, им стало легче. Они дышали полной грудью. Пьер мечтал о скором возвращении домой, а Арман все думал о том, выполнит ли Пьер свое обещание выделить ему достаточную сумму для организации театра, чтобы путешествовать с ним по городам.
С неделю ничего не происходило. Пленников регулярно гоняли на работы. Погода помаленьку портилась. Перепадали дожди с ветром, становилось холодно. Море уже не ласкало взора, а грозно и неприветливо серело, гоняя немалые валы по своей поверхности.
Суда стали редко выходить за пределы порта. Пьер загрустил, опасаясь, что в такую пору корабль из Марселя может и не прийти. То же подтвердил и Арман.
– Думаю, Пьер, что если за будущие дней десять за нами не придет судно, то придется нам зимовать в этом подвале, а там хозяева наши и про галеры вспомнят… Что-то уж очень долго нет никаких вестей.
– Стало быть, так угодно Богу, Арман. Нам ничего не остается, как уповать на его милости.
– Заговорил как мусульманин. Но ты прав. Что нам еще остается в нашем положении.
И вот пришел день, которого они так ждали, но ничего хорошего он не принес…
Али вошел, как обычно, похлопывая палкой по ладони, оглядел угрюмым взором притихших рабов,
