Джозеф покраснел, не зная куда скрыться.
— Да. В Нью-Йорке.
— И когда ты мне собирался об этом рассказать?!
— Я всего лишь получил предложение. Я еще ничего не решил.
Сид запнулся, оглядел Ханну и Джозефа, потом неодобрительно покачал головой:
— Вам двоим давно пора бы пожениться.
— Ты забежал, чтобы сообщить нам об этом?
— Я намерен поговорить с Джеком Люси. Поставить его в известность о том, как ему следует поступить.
Сид развернулся и пошел к выходу. Джозеф посмотрел на Ханну:
— Я должен сходить с ним. Нельзя допустить, чтобы он убил кого-нибудь.
Ханна кивнула:
— Я буду у себя.
Юки наблюдала за «гавайским воином», обладателем прекрасного слуха, который стоял, облаченный в национальную травяную юбку, и дудел в морскую раковину, приветствуя закат солнца и возвещая церемониальное зажжение факелов в гостинице. Она сидела в одиночестве и неторопливо потягивала прохладный ананасовый сок. В это время появились танцоры с огнем и принялись вращать зажженный по обоим краям жезл, пока барабанщики отбивали ритмичные звуки, а танцовщицы хулы, размалеванные словно проститутки, пели и ритмично трясли своими пышными бедрами перед туристами. Вовсе не островная экзотика привела ее сюда.
Юки попросила швейцара в гостинице порекомендовать ей какое-нибудь местечко, куда гавайцы ходят перекусить. Тот посмотрел на нее так, словно сомневался в ее умственной полноценности, и предложил на выбор клуб «Герцогское каноэ», ресторан «Сэма Чоя», японскую «Бенихану», а также еще парочку подобных забегаловок, пользующихся большим спросом у туристов. Слегка расстроившись неясным ответом, Юки наугад брела по улицам, подумав, что запросто найдет что-нибудь подходящее, если пойдет в сторону, противоположную пляжу.
Она миновала несколько универмагов и модных магазинчиков, торгующих гавайской одеждой. Прошла мимо киосков, где предлагали цветочные гирлянды, мимо палаток, где продавали устриц с настоящими жемчужинами внутри, и мимо женщины в бикини, рекламирующей концерт с участием самой Чаро.
На своем пути Юки видела людей, похожих на нее, державшихся в тени, образуя огромное полотно- основу, на котором немногочисленными стежками отмечались силуэты белокожих туристов, выделявшихся на общем фоне, как светящиеся ромашки на черном бархате картины.
Дойдя до Кухайо-авеню, она поравнялась с местом, выглядевшим так, словно здесь проходил всеобщий съезд уличных проституток. Их было несколько десятков, если не сотен. Юки заинтересовала мускулистая негритянка, одетая в малюсенькие, плотно облегающие бедра шорты и болтающийся прозрачный топ на бретельках. Женщина почувствовала взгляд Юки.
— Не робей, присоединяйся. Я о своих девочках хорошо забочусь. Все на мази,сладкая.
Юки поначалу потеряла дар речи, потом покраснела и пробормотала запинаясь:
— Нет-нет, с-сп-спасибо.
Ее внимание привлекла другая проститутка, полногрудая белокожая девушка в узком комбинезоне серебристого цвета, расклеенном снизу доверху какими-то кружочками. Подобного наряда, весьма смахивающего на космический скафандр, ей прежде не доводилось видеть ни на одном человеке. Юки не смогла удержаться, чтобы не спросить:
— Простите, но из чего ваш наряд?
Девушка осмотрела Юки с головы до ног и только потом ответила:
— Из монет.
Откуда ни возьмись появился черный внедорожник и резко притормозил, поравнявшись с Юки. Машина съехала на обочину, остановилась, и оттуда вылез крупный гаваец, облаченный в мешковатые шорты и майку на лямках. Он подошел к Юки.
— Могу помочь тебе заработать гораздо больше, чем здесь.
— Простите?
— Тебе не стоит здесь оставаться. Не твой калибр. Ты не сможешь конкурировать с девочками.
Он картинно развел руки, указывая на остальных женщин. Юки огляделась. Что ж, доля истины в его словах была: она ни в какое сравнение не шла с проститутками, если речь шла о размере груди или умении отсосать.
— Я не…
— Конечно же, тебе здесь не место. Кто угодно это скажет.
Юки кивнула, не уверенная, следовало ли считать это оскорблением или нет, и пошла дальше.
— Подожди! Я еще не закончил.
— Зато я закончила.
Мужчина последовал за ней. Юки бросились в глаза полинезийские племенные знаки, вытатуированные на его бицепсах.
— Я сказал, что ты можешь заработать уйму деньжищ.
— Я слышала. Меня твое предложение не интересует. Я не… проститутка.
— Я знаю.
В его голосе Юки послышались снисходительно-недоверчивые нотки.
— Правда. Я не занимаюсь этим.
— Тысяча долларов за ночь. Только один клиент. Как тебе такое?
— Ты спятил. Никто не выложит столько за меня.
— Заплатят как миленькие, если ты специализируешься в одной области.
Юки и слышать ничего не хотела о хлыстах, цепях, коже, резиновых дубинках, всевозможных сексуальных хреновинах и приспособлениях, имитациях фаллоса, бутылках в заднице или любой иной специализации. Она ускорила шаг.
— Постриги волосы. Надень мальчишескую одежду. Ты и сама удивишься, как много парней хотят провести ночь с девушкой, похожей на мальчика.
Юки развернулась и пристально посмотрела на мужчину. Он был сутенером, самым настоящим огромным гавайским сутенером. В подобной ситуации следовало бы испугаться. Но она ни капельки не боялась. Чувствовалось в нем что-то такое, что больше внушало спокойствие, нежели страх. Он говорил искренне. Честно, откровенно и не наигранно. Юки как-то прежде ни разу не доводилось слышать о прямодушном сутенере. А этот был именно таким, и он в самом деле верил в то, что говорил. Он и впрямь полагал, что она сможет стать такой сексуальной, что мужчины станут платить деньги, лишь бы заняться с ней любовью. Эта мысль казалась столь чужеродной и странной, что Юки даже и не знала, как отреагировать. Обрадоваться? Испугаться? Рассмеяться?
Губы Юки задрожали, она почувствовала, что вот-вот разрыдается.
— Пожалуйста, оставьте меня в покое. Я просто пытаюсь найти какое-нибудь место, где можно поесть.
Сутенер вглядывался в ее лицо несколько секунд, что-то, видимо, решая:
— Два квартала прямо, потом поверни налево. Наискосок увидишь маленький ресторанчик. Они готовят вкусную лапшу.
— Спасибо.
Сутенер проводил ее взглядом, сокрушенно покачивая головой из-за потерянной блестящей возможности подзаработать.
— Ты могла бы загребать деньги лопатой, — бросил он вдогонку.
Приглушенные ритмы музыки в стиле техно отскакивали от стен уборной. Изредка кто-нибудь широко распахивал дверь, и внутрь врывались оглушительные звуки, от которых, дребезжа, тряслись кабинки. Но Фрэнсис не обращал внимания на музыку: его больше занимал тот член, который он сосал. Причем очень недурственный австралийский петушок. Необрезанный. Чад бы изошел слюной от зависти.
Фрэнсис понимал, что следовало бы сначала надеть презерватив на «штык» парня, прежде чем брать
