кадров совсем скверного качества.
Фургон с открытой дверцей со стороны водителя и темной фигурой за рулем.
Фургон с закрытой дверцей и пустым сиденьем водителя.
Та же самая сцена в течение одной минуты.
Крупный мужчина в комбинезоне, противогазе и капюшоне, целиком закрывающем голову, берет на плечо баллон со шлангом и везет чемодан на колесиках к дому Иванова.
Фургон стоит в служебном проезде.
Та же самая сцена в течение пяти минут.
Акробатический этюд кошки.
Фургон.
Фургон в течение еще одной минуты.
Тот же самый мужчина в той же самой экипировке возвращается к фургону.
Фургон.
Фигура в комбинезоне и противогазе забирается на место водителя.
Фургон уезжает, водитель снял противогаз, вместо лица пятно.
Пустой служебный проезд.
Кошка.
Подбоченившийся швейцар.
Пустой служебный проезд.
Кошка.
Время 10.56.30. Продолжительность записи – одиннадцать минут. Семь минут риска для водителя.
– Когда вы допрашивали персонал, они не упоминали о дезинсекторе? – спросил Хоффман. – А о фумигаторе? Ну о том, кто уничтожает насекомых?
– Нет. А нельзя ли увеличить изображение мужчины, двигающегося от фургона к дому?
Хоффман так и сделал. Аркадий удивлялся, как ему удается работать такими толстыми пальцами на клавиатуре, но работал Бобби быстро.
– А голову? – попросил Аркадий.
С помощью курсора Хоффман обвел кружком голову водителя и увеличил противогаз с глазницами и двумя блестящими фильтрами.
– А еще больше?
– Да сколько вам угодно, но кадр будет зернистый. Чертов дезинсектор.
– Это не противогаз дезинсектора.
– Можно увеличить баллон?
При увеличении на горлышке баллона стала видна предупредительная табличка фумигации.
– А чемодан?
Чемодан был разукрашен изображениями сдохших крыс и тараканов. В сторону дома чемодан катили. А обратно тащили, вспомнил Аркадий.
– Это доставка. Чемодан приехал тяжелым, а уехал легким.
– Насколько тяжелым?
– Скорее всего пятьдесят или шестьдесят килограмм соли, крупица цезия плюс сам чемодан со свинцовыми прокладками – всего килограмм семьдесят пять. Груз что надо.
– Здорово. Это уже кое-что, верно?
– Можно ли разобрать номер?
– Номер оказался московским. Виктор проверил его, – сказал Хоффман. – Это фургон автокомбината, принадлежащего компании «Динамо электронике». Они устанавливают кабельное телевидение. «Динамо электронике» принадлежит компании «Динамо авионикс», которой владеет Леонид Максимов. В компании сообщили, что машина с этим номером пропала.
– Виктор теперь получает у вас жалованье?
– Слушайте, я делаю вашу работу за вас да еще и плачу за нее. Я даю вам Максимова на жестком диске. Пока вы мыкались здесь, в Москве шла война за «НовиРус» между Максимовым и Николаем Кузьмичевым.
– У меня не было связи с Москвой, – заявил Аркадий.
– Оба всегда хотели заполучить «НовиРус».
Аркадий вспомнил этих людей за рулеткой. Кузьмичев был рисковым игроком, ставившим фишки на номер. Математик Михайлов играл методично и осторожно.
– Дело Иванова закрыто, – сказал Аркадий. – Он выбросился из окна. Если Кузьмичев и довел его до самоубийства, то сделал он это мастерски. Я работаю по делу Тимофеева. Кто-то перерезал ему горло. Это убийство. И за улику не заплатили.
– Сколько же вы хотите?
– Чего именно?
– Денег. Сколько надо, чтобы отложить дело Тимофеева и сосредоточиться на расследовании дела Паши? Какой у вас номер телефона?
– У меня его нет.
Хоффман закрыл компьютер.
– Послушайте, если вы не поможете, Яков убьет вас.
Яков невозмутимо обернулся и навел на Аркадия пистолет – американский «кольт», хорошо смазанное антикварное оружие с глушителем.
– Застрелите меня прямо здесь?
– Никто и не услышал бы. Правда, получилось бы грязновато, вот почему машина старая. Яков все продумывает. Ну так как?
– Я должен подумать.
– К черту раздумья! Да или нет?
В этот момент Аркадий увидел лицо Ванко, прижавшееся к окну Хоффмана. Бобби отпрянул. Яков спокойно перевел пистолет в сторону Ванко. Аркадий быстро поднял руки, чтобы Яков не нервничал, и попросил Хоффмана открыть окно.
– Кто этот псих? – выдохнул Бобби.
– Все в порядке, – успокоил его Аркадий.
Как только стекло опустилось, Ванко потряс массивной связкой ключей:
– Мы можем начать прямо сейчас. Я впущу вас туда.
Хоффман и Аркадий шли следом за Ванко обратно в ту сторону, откуда они приехали, а Яков тащился сзади. Без машины, в латаном свитере и куртке он напоминал библиотекаря, а разбитая бровь и сплюснутый нос придавали ему вид человека, по которому недавно проехался каток.
– Яков не боится, – буркнул Бобби. – Он был партизаном на Украине в Отечественную и членом израильской красной бригады. Его пытали немцы, англичане и арабы.
– Урок истории воочию.
– И куда же наш жизнерадостный друг с ключами ведет нас?
– Кажется, он уверен, что вы это знаете, – сказал Аркадий.
Ванко повернул к желтому, как городские учреждения, стоящему одиноко солидному зданию, и Аркадий подумал, не направляются ли они в какой-нибудь архив. Миновав здание, Ванко остановился у бункера, похожего на склеп, без окон, мимо которого Аркадий проезжал сто раз, думая, что там размещается электрическая подстанция или что-нибудь в этом роде. Ванко картинно распахнул металлическую дверь и пригласил внутрь Хоффмана и Аркадия.
В склепе стояли два открытых цементных ящика по два метра в длину и метр в ширину. Электричества не было, свет просачивался только через открытую дверь, шляпа Бобби чуть ли не упиралась в свод. Не было ни стульев, ни иконы, ни картин, какие-либо украшения тоже отсутствовали, зато по краям обоих ящиков стояли в оловянных чашках огарки церковных свечей. Оба ящика были забиты бумагами и письмами.
