— Да, — тихо ответил Самвелян.
Андрей заметил, что он при этом несколько смутился.
— А кто здесь только что ходил по комнате?
— Никто не ходил. Но это я пытался встать. Я думал, если удастся, пойти в магазин и еще раз поискать деньги.
— Значит, вы при такой вашей сильной болезни можете все-таки вставать с постели?
Испуганные черные глаза на секунду задержались на лице Андрея, потом вильнули в сторону.
— Но я же не смог встать…
— А почему вы смущаетесь?
Самвелян ответил упавшим голосом:
— Я всегда смущаюсь, когда вижу, что мне не верят… — Он еще больше понизил голос. — Мне делается стыдно…
— Ах, вон что! — возмутился Андрей. — Вам, значит, стало стыдно за меня?
Он не дождался ответа, властно открыл дверь в другую комнату и вместе с Караем обошел весь дом. Ему хотелось убедиться, что в доме пусто. Потом он вернулся к постели больного. Разговор с Грикором Самвеляном все же заставил его задуматься. Вряд ли закоренелый преступник будет так себя вести…
— Милиционер из районного отделения — он ваш родственник? — строго спросил Андрей.
— Да, он родственник — двоюродный брат.
— Но вы же знаете, что никакое родство не спасает от ответственности!
Грикор бессильно усмехнулся.
— Ладно, — сказал Андрей. — Теперь я задам один вопрос. Очень многое будет зависеть от вашего ответа. Отвечайте подумав… Кто-нибудь, кроме вас, знал, что деньги оставлены в магазине?
Продавец задумался.
— Никто не должен был знать. Я никому не говорил. Даже и жена не знала.
— Вот видите! А грабители из товаров почти ничего не взяли. Значит, они пришли специально за деньгами. Как же это получается?
Грикор Самвелян молчал, только теребил бахрому ковра.
— Другой вопрос: вы просили своего родственника-милиционера, чтобы он вас спасал?
— Не спасал! — Грикор от волнения даже приподнялся на локте. — Но мне не верят… Я просил его, чтобы он поговорил…
— Напрасно просили! — Андрей поднялся со стула. — Вы еще подумайте над моими вопросами, а я подумаю над вашими ответами. Пока что до свиданья.
Держа Карая на поводке, Андрей вышел на окраину села. Он решил описать вокруг деревни большое кольцо. Если прерванный след где-нибудь поблизости возобновляется, то Карай его почует. Исчезновение следа возле большого камня надо было как-нибудь объяснить.
Примерно через час Андрей вошел в селение с другой стороны. Карай вывалил из пасти чуть не весь язык. Они прошли немалое расстояние. На сапогах Андрея лежала густая пыль, но сам он был с виду бодр и, как всегда, подтянут. Возле магазина его остановил рыжий парень с плотничным топором в руках:
— Товарищ лейтенант, важная новость! Сторож нашелся!
Андрей присвистнул. Вот это действительно новость!
— Живой?
— Покалечен, но жив. В больницу отправили. С ним уже начальник районного отделения беседовал.
Андрей собирался пойти к Микаэлу — умыться, отдохнуть, полежать в саду под деревом. Теперь уж было не до отдыха.
— Где у вас больница?
— На том конце. Я могу проводить… — Рыжий застенчиво улыбнулся: — Ведь я бригадмилец, товарищ лейтенант.
Андрей знал, что в селах существуют добровольные бригады содействия милиции. Участники их называли себя бригадмильцами.
— Вот повезло — на коллегу наткнулся… Ну, веди и рассказывай.
Оказывается, бригадмильца — он был по специальности плотником — прислали починить дверь в магазине, сорванную грабителями с петель. Он работал и вдруг услышал тихий стон, доносившийся как будто из-под крылечка. Там была довольно глубокая яма, в которую продавец обычно складывал пустые бочки и ящики. В яме под ящиками рыжий плотник и обнаружил деда Вахтанга.
— Теперь дед пришел в себя и все одно повторяет: «Ничего не знаю».
— Как тебя звать? — спросил Андрей.
— Оник.
— Вот, Оник, — строго сказал Андрей, — я у тебя как у бригадмильца спрашиваю: кто-нибудь особенно взволновался, когда нашли сторожа?
Оник задумался.
— Особенно я взволновался, товарищ лейтенант, — простодушно признался он. — Как я услышал стон из ямы, так даже топор бросил…
Больница помещалась в новеньком, словно только что вымытом каменном двухэтажном домике. За оградой росли молодые деревца, дорожки были посыпаны желтым песком.
— Всего месяц назад открыли больницу, — сообщил Оник, — такие строгости развели… — У ограды он попрощался с Андреем. — Все равно меня туда не пустят…
Андрей шел с Караем по песчаной дорожке, когда его окликнули. Остренькая старушка в чистом белом халате насмешливо смотрела на него:
— С собакой в больницу? Очень разумно.
— Да я собаку привяжу.
— Нет уж! Животные на территорию не допускаются. Неужели товарищ милиционер никогда не бывал в больнице, порядков не знает?
Андрей безропотно вернулся к воротам и уложил Карая в тени ограды.
— Доктор, — начал он, вернувшись, — мне надо…
Старушка перебила его, брезгливо поджав губы:
— Наперед всего вам надо после собаки вымыть руки.
В умывальной комнате, выложенной по стенам белыми кафельными плитками, Андрей сказал, покрутив головой:
— Строгости у вас…
Вытирая руки мягким вафельным полотенцем, он попробовал было изложить свою просьбу, но старушка перебила его:
— Я знаю, что вам надо. Вы хотите повидать больного Мнацаканяна.
— Сторожа, — подтвердил Андрей, — деда Вахтанга.
— Он и есть Мнацаканян. Видеть его нельзя.
— То есть как это нельзя? — Андрей недоверчиво улыбнулся. — Это же нужно для розыска. Почему нельзя?
— По состоянию его здоровья.
Насладившись своей властью, старушка смилостивилась:
— Впрочем, можно будет доложить доктору.
— А вы кто? — удивился Андрей.
— Я здесь при другой должности, — весело сказала старушка. — Я уборщица.
Она легко поднялась по лестнице, но довольно долго не возвращалась. Наконец появилась совсем с другой стороны, подала Андрею белый халат. Конфузясь, Андрей завязал тесемки. По коридору, в котором пол был устлан коричневым линолеумом, а двери мерцали матовой белизной, он прошел в кабинет к доктору.
Доктор, молоденькая румяная девушка, улыбнулась, увидев, как неловко Андрей чувствует себя в больничном халате. Халат ему дали очень большой, и он боялся наступить на белоснежную полу тяжелым и пыльным солдатским сапогом.
