Стало холодно. Андрей уселся на пол и прижался боком к горячему телу дремлющего пса.
А в кабине, где ехал майор Гукасян, было жарко. Клонило ко сну.
Молодой женский голос возник в кабине внезапно, словно выплыл из сна:
— Две девятки… Вызываю две девятки… Вызываю майора Гукасяна…
Это заговорила рация.
Майор передвинул рычажок, откашлялся. Все же голос его прозвучал хрипло:
— Майор Гукасян слушает.
— С вами сейчас будут говорить…
Тут же кабину заполнил густой мужской голос:
— Передаю новые данные. Большая часть бежавших возвратилась в колонию. Утверждают, что Числов отпустил их неподалеку от горки Дувал. Оттуда они сорок километров шли пешком. Единогласно сообщают, что бандиты бросили машину на том же месте, где расстались с ними, и намерены выйти к железной дороге возле пункта Спитак-гет. Что думаете предпринять?
Гукасян немного подумал. Сна уже не было ни в одном глазу. Голос звучал все-таки хрипло, наверно, простудился.
— Сообщению о намерении Числова выходить к железной дороге у Спитак-гет не верю. Однако примерно в том направлении у меня движется сейчас группа лейтенанта Дрнояна. Могу дать им по радио соответствующее распоряжение — искать машину у Дувала, бандитов — в районе Спитак-гет. Сам же со своими людьми хотел бы продолжать путь на Караджур и оттуда — к перевалу. Какие будут указания?
Мужской голос ответил:
— Поступайте по собственному усмотрению.
Когда грузовик, везущий бандитов, подошел к горке Дувал, было немногим больше четырех часов дня. Порывами налетал ветер. Солнце пряталось за облаками. Ничто тут не радовало глаз. Справа, слева, впереди и позади — только камни. Остро торчащие, будто они пронзили весь земной шар, от центра до поверхности, и гладкие, словно отшлифованные морской волной. А цветом какие угодно — от ржавого до густо-черного. Ветер сдувал верхний земной покров и пылью развеивал его по долине. Но что же тут прятала земля в своей сокровенной глубине? Опять камни. Были среди них огромные, величиной с обеденный стол и даже со скирду сена.
Вот на такой камень и влез Геннадий Числов. Огляделся. Вокруг стояли его приближенные. Кто разминал ноги после неудобного сидения в кузове автомашины, кто искал хоть какого-нибудь ручейка, чтобы напиться. Еды у них не было, и воды они здесь тоже не нашли.
— Граждане! — Числов повернулся, ветер ударил ему в лицо и замел бороду на плечи. — Кто из вас считает колонию родным домом, может отправляться к начальнику с повинной. Пообещал я отпустить вас — и вот на этом месте отпускаю. Как вы доберетесь — это ваша забота. Я лично советовал бы вам вызвать такси. А кто со мной на волю, тот слушай внимательно. Машину мы здесь бросаем. Дальше нам на ней не пробиться. Сюда ехали хоть и по бездорожью, но все же одолевали. А тут — вы сами видите, невозможно. И отсюда мы пойдем пешком. А куда — это я вам скажу. Наш путь будет к железной дороге. Витька Визгиленок тут ходил. Витька, как называется станция?
— Спитак-гет.
— Сколько до нее?
— Километров двадцать.
Помолчали. Подумали. Двадцать километров тоже не шутка!
— Дьякон, — Васька Короткий поднял руку, как школьник на уроке, — хотя ты и серчаешь, но я опять скажу. Вот ты этот народ отпускаешь в колонию. А они придут и стукнут начальнику: машину бросили там-то и сами подались туда-то. Хорошо это для нас будет?
— А они не скажут, Вася. Не такие они. Не скажете?
Возвращающиеся загалдели вразнобой:
— Мы к вашему побегу непричастны! Вы нас силком с собой утянули!
— Мы ничего не видели, ничего не слышали, ничего не знаем!
— Вот, Вася, какие это золотые люди. Они нас не продадут. Счастливо, ребята! Доброй жизни вам в клетке за решеткой!
— Не ломайся, Дьякон! — отвечали уже издали уходящие. — Не выставляй себя героем!
Они торопились. Как бы вожак не переменил решение…
Но, как только они скрылись из виду, Числов озабоченно приказал:
— Залазь, братва, обратно в машину.
Никто не шевельнулся. Очень уж неожиданным было это распоряжение.
Поглаживая автомат, Короткий лениво проговорил:
— Дьякон шутит!
Федор Пузанков выскочил вперед. Его трясло — от холода или от злости.
— Для чего ты людям голову крутишь? Большого начальника из себя строишь, да? Решили податься на этот Спитак или нет? Теперь твоей левой ноге другого захотелось — скачите все в машину и еще будем куда-то ехать!
— Феденька, милый человек, — ласково сказал Числов, — я тебя и раньше дурачком считал, а сейчас вижу, что у тебя котелок совсем не варит. Хотите, братва, чтобы я объяснил? Объясню!
Он подошел к самому краю камня и присел на корточки.
— В город мы ехать не можем. Почему? Автоинспекция на первом же контрольно-пропускном пункте всех бы нас зацапала: роба на нас лагерная, у шофера прав никаких. Пешком мы бы добирались в город двое суток. Тебе это понятно, Федя, или разъяснить?
— Отцепись от него, Дьякон, — сказал Визгиленок.
— Если среди вас есть, кроме Феди, еще дурачки, то, может, кто из них думает, что Геннадий Числов в одиночку не найдет себе путь на волю? Кабы я о вас не думал, а только о себе, то легкая была бы моя дорога. Но я пообещал, что всех выведу. Верите вы мне или нет? А может, разойдемся? Спасайся, кто сумеет!
— Да что ты! Верим тебе! — наперебой заговорили беглецы. — Как вел, так и веди!
— Тогда без разговоров давайте в машину!
Он подождал, пока все влезли в машину и разместились в кузове. Он мог не давать им больше никаких объяснений, и так все покорились теперь его воле. Но у него было хорошее настроение. Пусть они знают, какой он хитрый и как все в точности обдумал.
— Эх, чудодеи! Так никто из вас ничего и не понимает? Но надо же хоть немножечко шевелить мозгами! Нас будут здесь искать, будут в Спитак-гете ловить, а мы окажемся совсем в другом месте.
— С чего это они будут нас здесь искать? — спросил кто-то. — Откуда узнают?
— Да потому, что эти самые ребятишки, которые поклялись молчать перед начальством, — вот они и продадут нас, они и сообщат, где нас ловить нужно! И вот на это я и рассчитываю!
Он полез в кабину.
— Поехали! Полный вперед!
Майор Гукасян хоть и дремал, но все видел. Когда на дороге перед машиной появился человек на ишаке и призывно поднял вверх руку, майор сонным голосом сказал:
— Кому-то мы понадобились… Остановить машину!
Всадник торопливо спрыгнул на землю.
При свете фар он углядел милицейскую форму на Андрее, воинскую фуражку майора — и обрадовался.
— Ой, хорошо! Милиция? Очень хорошо. Ты начальник? Дело к тебе есть.
Вылезший, чтобы поразмяться, Дикарь осторожно ходил вокруг ишака и, по собачьему обычаю, пытался обнюхать его сзади. Ишак поворачивал голову на гибкой шее, и его огромные уши почти соприкасались с остроугольными настороженными ушами собаки.
— Дело есть — излагай, — велел майор Гукасян.
Дело было вот какое. Владелец ишака — чабан, житель селения Караджур. Он с маленьким сыном
