Карая — Дикаре; о том, как сперва не любил его и долго не хотел с ним работать; а теперь он просто не представляет себе, как обойдется без Дикаря. Неужели Дикарь погиб?
А Вовка думал: «Значит, вы еще не получили письма, потому и не знаете, что ваш Дикарь у Антона…»
Вовка еще ниже опустил голову. До крови закусил губу, но это его не успокоило. Вот сейчас самое время все кончить! «Я помог Антону украсть вашу собаку. Поезжайте по такому-то адресу и вы найдете Дикаря. Поезжайте скорее, пока он еще жив!»
А что будет дальше? Спасешь собаку и погубишь себя.
— Тебя как звать, паренек?
Опять долгое молчание.
— Погос Довлатян, — наконец прошептал мальчик.
Андрей высоко поднял брови.
— Побойся бога, малый! Какой же ты Довлатян? Посмотри на себя, на свои волосы, на свою курносую физиономию…
И тут Андрей наконец заметил, что мальчик плачет. Вцепился в корзинку обеими руками. Какие у него страдальческие, тоскливые глаза…
— Ты что, парень? Довлатян, что это ты слезы льешь?
Вовка читал в одной книжке про то, как кролик, преследуемый лисой, от страха бросился в объятия самого страшного своего врага — охотника. И сейчас, словно гибнущий кролик, Вовка уронил голову на грудь, обтянутую милицейской гимнастеркой.
Это привело Андрея в смятение.
— Довлатян, Довлатян, ты лучше мне все толком расскажи. С дедом, что ли, беда?
Ему показалось, что мальчик кивнул утвердительно.
— Так поедем со мной, чудак. У меня жена — хороший доктор. Осмотрит твоего деда, поможет… — Андрей осторожно отстранил мальчика и вывел мотоцикл на шоссе. — Зачем же плакать? Давай садись в коляску, Погос Довлатян!
Вовка словно в воду бросился:
— Я не Погос.
— Кто же ты?
Надоело таиться от людей. Надоело жить в страхе. Надоело жить под властью Антона.
— Володя… Володя Агапитов…
Ему казалось, что достаточно назвать свое имя, и все полетит кувырком. Это имя преступника, на которою объявлен розыск по всей стране. Любой милиционер готов схватить Владимира Агапитова. Отступления уже быть не может.
Но он не будет хныкать. Беду он встретит мужественно.
— А что ж ты мне голову морочишь — Погос какой-то…
Мальчик горько усмехнулся.
— Теперь куда вы меня повезете?
— Забирайся в коляску.
Мотоцикл помчался.
Последний раз Вовка видит эти дома, этот трамвай. И вольно дышит воздухом тоже в последний раз. Вору место в тюрьме.
— С чего же это ты вздумал называть себя Погосом?
— Не знаю, — печально сказал Вовка.
— Кто же знает?
Вовка бессильно вжал в плечи тонкую шею. Два квартала проехали молча.
— Это ваша собака Геннадия Дьякона поймала?
Андрей от удивления чуть не наскочил на столб:
— Откуда тебе известно?
— Он плохой был человек?
— Он вообще не человек, — строго проговорил Андрей. — Это был бандит, убийца. Откуда ты знаешь, что моя собака его выследила?
Вовка молча отвернулся в сторону, упрямо поджал губы.
— Удивительный ты парень. Что-то все у тебя не просто. — Андрей задумчиво глядел на мальчика. — Ну, вылезай. Мы приехали.
Во всяком случае, это была не тюрьма. Обыкновенный пятиэтажный дом из красного туфа. Поднялись по лестнице — Андрей со сложенным вчетверо поводком в правой руке, Вовка со своей корзиной из-под семечек. Дверь открыла молодая женщина. Пытливо и со страхом заглянула Андрею в глаза.
— Нет? — спросила упавшим голосом. — А я почему-то надеялась, что ты приведешь Дикаря… — На Вовку она не обращала внимания. — Я была просто уверена, что ты приедешь с ним…
— Вот мальчик, — сказал Андрей, — у него горе.
— Какое?
— Дедушка заболел. А как я понимаю, родителей нет. Воспаление легких. Ты можешь посмотреть старика? Я бы тебя отвез.
— Конечно!
Женщина обняла Вовку за плечи:
— А какие-нибудь другие родственники у тебя здесь есть?
Он не мог отвечать. Горло почему-то сдавила судорога. Он боялся шевельнуться, чтоб не разжались мягкие теплые руки. Эту женщину он не будет обманывать. Но ничего нельзя было с собой поделать — слова не шли с языка, и опять глаза наполнились слезами.
— Ну, зачем же плакать? — Ева достала платок. — Вот возьми и утрись. Мы тебя в беде не оставим.
— Владимиру Агапитову надо дать поесть, — сказал Андрей. — У меня такое впечатление, будто он хочет мне что-то рассказать. А после этого мы все поедем к его дедушке.
— Ты любишь яичницу с колбасой? — спросила Ева.
Вовка усмехнулся. А кто не любит яичницы с колбасой?
Хозяева ушли в кухню.
Господи, что это за люди! Если бы они знали, какое зло причинил им Вовка!
А они ничего не знают и готовят ему вкусную еду.
Как было бы хорошо здесь с ними жить… спать вот на этой мягкой тахте!
Вовка обошел вокруг стола и с удовольствием помял рукой тахту. Она и вправду была очень мягкая и очень удобная.
Но почему хозяин Дикаря ничуть не удивился, когда услышал Вовкину фамилию? Ведь Антон говорит, что на Вовку по всем городам объявлен розыск. Всей милиции известно Вовкино преступление…
Фамилию он, наверно, забыл. А с виду Вовка не похож на преступника…
Но все равно — нужно сказать этим людям правду о себе. И об Антоне. Нужно предостеречь их. А потом будь что будет.
Вовка заглянул в кухню и вежливо попросил Еву:
— Можно вас на минуточку?
Пальцы у него сразу похолодели, лоб стал мокрым, сердце запрыгало.
Она вышла, вытирая руки фартуком. Печально и чуть слышно Вовка спросил:
— Есть у вас малолетняя дочка?
Такого вопроса Ева никак не ожидала.
— Ты откуда знаешь про мою дочку?
— Вы ее куда-нибудь увезите… И сами уезжайте…
Слова падали тихо, тревожно. Ева хмурилась все больше и больше. Она не торопила мальчика. Но он умолк.
— Почему это ты хочешь, чтоб мы уехали?
