сына?! Но Маленькая Сис ведь никогда не делает как положено, а всегда делает так, чтобы стало лучше. Он наконец понял это.
Он поднялся на ноги, испытывая стыд, огорчение и счастье, взял ее за руку и потянул прочь из этой комнаты, от этого маленького здания, в метущий снег и яркое солнце.
— Я люблю тебя! — произнес он.
Она завизжала и обняла его за шею:
— Я тоже тебя люблю.
Они целовались и кричали вместе, а когда он, оглянувшись, увидел в дверях хмурого распорядителя похоронной процессии, то нагнулся и бросил в него снежком. Он, слава Богу, не попал, но понурый ублюдок убрался восвояси.
Они с Маленькой Сис сели на скамейку и обнялись. Не в силах горевать о Джо, Хопвел не мог вымолвить ни слова, зато Снеси говорила без умолку:
— Феникс ты мой, воскресший из пепла!
Именно так он себя и чувствовал.
Артемас с Лили молча смотрели на амбар. Коулбрук приказал рабочим убрать туши, но не так-то просто стереть ужасные воспоминания. Ее печаль находила в нем отклик.
— Надо снести амбар и выбросить всю эту рухлядь, — сказала она. — Не хочу даже ступать туда.
Слава Богу, показалась машина; это хоть как-то отвлекло ее от мрачных мыслей. Лили в недоумении обернулась и увидела ярко-красный «ягуар» Маленькой Сис.
— Что? — Она нахмурилась. — Что это?
— Сюрприз, — буркнул он.
Маленькая Сис остановила машину под деревом. Мистер Эстес открыл дверцу, и, взявшись за руки, они поспешили навстречу Лили и Артемасу.
— Спасибо, что вы пришли на похороны Джо. — Хопвел обратился к ним обоим, затем чуть заметно склонил голову перед Артемасом. — Спасибо, что пришла вся ваша семья.
— Они сами. Я не настаивал.
Мистер Эстес сунул руку в карман пальто и, вытащив оттуда какой-то свернутый документ, протянул его дрожащей рукой:
— Лили! Теперь все переписано на твое имя. Это свадебный подарок. Пусть Артемас заверит, что ты не исчезнешь, тогда я смогу подарить это тебе.
Она осторожно взяла бумагу, словно счастье могло рассыпаться от ее прикосновения:
— Спасибо!
— Мы с тобой продолжим нашу работу, если тебе, конечно, не надоел раздражительный старик.
Она обняла его, он от смущения засопел, но не отстранился:
— Ты не станешь больше здесь жить…
— Я буду жить в Голубой Иве. — Она посмотрела на Артемаса. — Но эти два дома теперь неразделимы.
— Коулбруки и Маккензи соседствовали на протяжении ста пятидесяти лет. Если верить легенде, семьи Коулбруков не было бы в Америке, если бы Элспет Маккензи не позаботилась о раненом старшем Артемасе. Мы вернулись туда, где они вместе начинали. Теперь никому не удастся разлучить нас.
Маленькая Сис кашлянула.
— А если мы с Хопвелом распишемся и будем присматривать за этой фермой?
— Жить здесь?! — изумилась Лили. — Вам так хочется?
Мистер Эстес печально глядел на нее.
— Ну конечно, пожалуйста! Живите вместе с Маленькой Сис!
— Тогда… тогда все в порядке. — Она снова кинулась к нему, но он замахал рукой. — Ступай! Ступай!
— Застенчивый, — объяснила за него Сисси.
Они уехали так же быстро, как и приехали. Лили положила документ в нагрудный карман пальто Артемаса.
— Это мой свадебный подарок тебе, — вполголоса сказала она.
Эпилог
Она сидела под холодным зимним небом на почерневшей зимней траве рядом с гранитным склепом. Она крепко обхватила колени, легкий ветерок распахнул ее куртку и продувал сквозь плотный свитер. Казалось, события последних двух лет были как дурной сон, но в памяти они всплывали такими же свежими, будто все это происходило вчера. Она обернулась на приглушенный шум мотора. Машина въехала на кладбищенский холмик и остановилась. Артемас!
Она вытерла рукой влажные глаза.
— Я заезжал на ферму. — Он бросился ей навстречу. — Мистер Эстес сказал, что ты рано закончила работу и зачем-то поехала в Атланту.
— Он беспокоится обо мне, как старый петух!
— Он обожает тебя. — Артемас протянул руки. — Почему ты приехала сюда одна, без меня?
— Я хотела поговорить со Стивеном и с Ричардом. Я будто бы брела по длинному туннелю, но теперь в конце его забрезжил свет. — И после паузы добавила: — Ты породил его.
— Я теперь всегда с тобой.
Она оказалась в его объятиях.
— Я хотела сказать что-нибудь Стивену, он ведь все чувствует, — прошептала она. У нее перехватило дыхание. — Я не хочу забывать его. Я никогда не приезжала сюда прежде, потому что боялась, что это убьет меня… Я нашла это внутри склепа. — Она скользнула рукой в карман пиджака и вытащила крохотного плюшевого медвежонка. — Это ты принес?
Он кивнул:
— На протяжении стольких лет эти маленькие символы неизменно связывали нас. Теперь они могут показаться примитивными и даже сентиментальными, но..
— Нет. Они значили для меня очень много, если не все, и по-прежнему остались такими.
— Я не могу вернуть тебе Стивена, но всегда с радостью вспоминаю о нем.
Она взяла его за руку, открыв железную дверь, потащила в помещение. Лили посадила крохотного медвежонка на пол, туда, где он сидел прежде, потом коснулась выгравированных на каменной плите букв имени своего сына.
— Ты всегда со мной, — прошептала она.
Затем так же коснулась имени Ричарда. Артемас нежно поцеловал ее макушку.
Они вышли из склепа, закрыв ворота. Он привлек ее к себе, и в этом объятии чувствовались печаль и взаимное уважение. Лили улыбнулась: пора возвращаться в Голубую Иву и начинать новый год.
Чистый розоватый рассвет озарил их спальню. Артемас нахмурился, ощутив рядом пустоту, и поднялся с кровати. Прошелся по комнатам, разыскивая ее. Повсюду стояла тишина. Холодный воздух. Пустые комнаты.
Он вернулся в спальню, посмотрел на кровать, как будто она могла за это время появиться, и негромко позвал. Тихий, холодный ветерок, пахнущий землей и солнцем, коснулся его лица.
Одна из дверей приоткрылась Розовато-голубое небо на горизонте сливалось с горами Пахнуло вечностью, и все вокруг ненадолго замерло.
Он вышел на балкон, бросил взгляд на озеро, на лес, разыскивая ее.
— Доброе утро, — донесся снизу голос Лили, мелодичный и звонкий, как колокольчик.
Он тотчас опустил глаза на зимний сад под балконом. Она стояла на коленях, босая, завернувшись в одеяло.
Лили только что посадила голубую иву. Крепкое маленькое деревце, изящное, поражающее своей необычайной красотой.
У Артемаса перехватило дыхание.
— Скоро весна. Я так много всего здесь посадила. В самых непредсказуемых местах.
Облокотившись на каменную балюстраду, он улыбнулся:
— Для начала ты выбрала превосходное место, любимая.
