— Что-то проворачивает, — бросила Лили.
— С чего ты взяла?
— Вон как разоделась.
— Боже мой!
— Давай подойдем, может, она знает, что случилось с мистером Эстесом.
Маленькая Сис покосилась на Лили с Артемасом и рассеянно помахала на прощание мистеру Ледбеттеру, уже севшему в старый желтый «кадиллак».
— Я арендую этот магазин, — объявила она. — И переезжаю к Мод и Большой Сис.
Лили принялась объяснять:
— Большая Сис живет у тети Мод с прошлой зимы. Дядя Уэсли умер, и ей стало одиноко.
— Во всяком случае, Уэсли вечно не было дома! — резко воскликнула Маленькая Сис. — У него случился удар, и он вывалился из яхты. Его нашли мертвым неподалеку от лодки. Думаю, это в высшей степени справедливо.
Маленькая Сис, задрав голову, с интересом взглянула на Артемаса.
— Доброе утро, — вежливо сказал он.
— Надеюсь, сила не покинула вас, — выстрелила она в ответ.
Лили поспешно вмешалась:
— Что вы собираетесь продавать?
— Книги и всякое такое. Новый век. Этот город нуждается в реальной альтернативе. Теперь здесь частенько бывают туристы, они и будут покупать.
Маленькая Сис махнула рукой, не желая больше разговаривать на эту тему, — Вы приехали, чтобы встретиться с мистером Эстесом?
— Да, но его магазин закрыт. Не знаете, случайно, что произошло?
Маленькая Сис посмотрела удрученно:
— Он повез жену к врачу. У нее закололо в груди. Бедолага Эстес… Болезненная жена… Никудышный сын.
Сочувственно положив руку на плечо Лили, Маленькая Сис добавила:
— Мод уже говорила с ним утром, милая. Он даже слушать не хочет.
Эта новость разорвалась как бомба в голове Лили. Она оцепенело застыла под лучами утреннего солнца. Неожиданно Артемас обнял ее за плечи и прошептал низким бархатистым голосом:
— Мы поговорим с ним еще раз. Не смей сдаваться. Она подняла глаза и с благодарностью взглянула на него. «Она и не собиралась сдаваться», — удовлетворенно заключил он.
Особняк в Голубой Иве был погружен в зеленый океан жадных сосен и молодого хвойного леса. Висела паутина колючего винограда, истрепанный плющ поднимался по стенам. Остроконечные крыши прочного голубого шифера дерзко вздымались в темно-голубое небо. Дом, архитектура которого вобрала в себя готику и викторианский стиль, выглядел величественно, словно собор. Он навевал воспоминания о позолоченном веке [13], когда промышленные магнаты, сколотив состояние в провинции, тратили его на поместья, создавая их направо и налево и ни в чем не уступая европейским джентри.
Артемас помнил все великолепие этого дома, для него дом был гордым символом мечты. Депрессия, чрезмерные инвестиции, новации в налогообложении, а с другой стороны, безобразное распоряжение состоянием и наследством предшественников Артемаса — все это привело к тому, что Голубая Ива стала жертвой.
Окна и двери внизу забили большими листами жести, то тут, то там проступала ржавчина. Окна наверху, с выступающими карнизами и прелестными маленькими оконцами, отражали мягкий свет послеполуденного солнца. Кое-где окна были выбиты, зияющие дыры придавали освещенной стороне дома вид, чем-то напоминающий беззубую улыбку.
Огромное, свободное пространство под лоджией на основании особняка поглотила тень. Он проводил бесконечные часы на этой продуваемой ветром веранде, пуская самолетики из бальзового дерева, изготовленные с помощью миссис Маккензи.
Под лоджией находилась терраса с каменной балюстрадой. Остроконечные верхушки трех высоких фонтанов возвышались над верхушками сосен на месте аккуратного газона и цветочных клумб мистера Маккензи. Правда, эти фонтаны никогда не работали: водопровод был испорчен еще до рождения мальчика.
Стены дома из голубовато-серого камня смягчались обрывками плюща; величественное и торжественное великолепие когда-нибудь станет действительно привлекательным, будучи частью горного пейзажа, как это всегда виделось Артемасу.
Они с Лили стояли у края озера, нутром ощущая, что каждый из них — единственный, кто может понять его и оценить все это.
Молодые люди чуть взмокли от быстрой ходьбы, оба неловко избегали сближения. Лили, задрав голову, держала руки в задних карманах джинсов. Линялая футболка соблазнительно облегала ее фигуру. Она крепко стояла на ногах в крепких рабочих ботинках. Всем своим поведением она давала понять, что достаточно сильная, чтобы вынести его общество, не напоминая больше о прошлом, о несбывшихся надеждах и постигших разочарованиях, не строя планов на будущее.
Но несмотря на прилагаемые усилия с двух сторон, атмосфера постепенно накалялась.
— Для меня этот дом всегда выглядит приветливым. — Ее голос смешался с мягким плеском озера. — Все дети этого округа живут россказнями о духах, живущих в нем. Некоторые истории я сочинила сама, надеясь, что, испугавшись, они не будут сюда ходить. Видишь, я не напрасно опасалась.
Она указала на пальмовую комнату у левого угла дома. Ее парящая конструкция из зеленого стекла внизу была забита фанерой.
— Когда я была маленькой, кто-то отодрал фанеру и разбил стекло. Я воспользовалась этим и пробиралась внутрь, часто сидела у фонтана, читала книжки. После того выстрела отец заделал дыру, я долго не могла простить ему утраты своего тайного убежища.
Артемас хотел успокоить ее, пообещать, что обязательно когда-нибудь все восстановит, выкупит для нее ее землю, даже если на это потребуются годы терпеливой осады мистера Эстеса. Но сейчас она ему не поверит.
Он молча двинулся вперед по узкой тропинке вдоль северной стороны озера. Она поспешила за ним.
Теперь они оказались в сосновой чаще, простирающейся от конца террасы до озера. Слышно было лишь мягкое шуршание ног по ковру сосновых иголок. Он как зачарованный возвращался в этот утраченный мир.
Каменные ступени от старости почти вросли в землю, но тем не менее круто поднимались почти у самого входа на балюстраду. Террасные фонтаны, представлявшие теперь жалкое зрелище, неясно вырисовывались в чаще.
Перед ними неожиданно оказались каменные ступени с урнами по сторонам, ведущие к лоджии. Артемас остановился на нижней ступеньке, а Лили поднялась выше и оказалась вровень с ним. Коснувшись его рукой, она ощутила его разгоряченное тело. Казалось, девушка не заметила пугающего сближения или просто решила проигнорировать.
Глядя вверх на пещерообразную веранду и высокие каменные колонны, она мягко заметила:
— Бабушка рассказывала мне истории о здешних рождественских карнавалах. Твои прародители приглашали всю округу. Привозили хор — что-то около ста певцов, — и если было жарко, хор обычно стоял за дверьми, на этих ступенях. Впечатление было такое, словно пели горы.
Лили взбежала на несколько ступеней вверх и повернулась. Печаль, которая, казалось, навсегда поселилась в ее глазах, сменилась удовлетворением.
Артемас быстро поднялся и встал рядом. Яркая местность не была детской фантазией; от панорамы гор и глубокого неба вокруг захватывало дух.
— Я тебе завидую, — буркнул он. — Ты так долго наслаждалась этим.
— У тебя еще все впереди. И все это твое.
Ее временное очарование исчезло; она помрачнела и сникла. Артемас взял ее за руку и потащил вверх
