собиралась разубеждать его, потому что никогда и никому не говорила про Артемаса, не говорила даже Ричарду.
Затрепетав, Лили отдернула руки. Зря она позволила Артемасу вернуть чайник. Дотрагиваясь до него, она чувствовала себя виноватой перед Ричардом. Она вышла замуж, выбрав лучшего для себя мужчину, мужчину, который не соизмерял свою любовь к ней со своими амбициями и верностью своей семье. Мужчину, который не имел от нее никаких секретов. Неужели она ошиблась? Нет. Ее жизнь сложилась правильно. Закрыв глаза, она погрузилась в воспоминания.
Лили склонилась над столиком в крохотной спальне мансарды дома тети Мод. Осенью она переедет в студенческое общежитие колледжа в Атланте. Через распахнутое окно веет влажный полуденный ветерок, приятно освежая ее разгоряченное лицо. По комнате разбросаны коробки, сумки, бумаги.
— К тебе кто-то приехал. — Лили быстро обернулась на голос тети Мод. — Из Нью-Йорка.
Кровь ударила ей в голову.
«Артемас! Вернулся, чтобы взять меня с собой», — мелькнуло в голове, но тетя Мод тут же вернула ее к реальности:
— Не он. Он прислал какого-то мистера Тамберлайна.
Лили вмиг сбежала по небольшой узкой лестнице на второй этаж. Гордо вскинув голову, она заставила себя медленно сойти по широким ступеням на первый. Сердце ее гулко отдавалось в груди.
Мистер Тамберлайн был одет так же хорошо и держался так же важно, как и во время их первой встречи в марте. Он не сразу заметил ее, поскольку стоял спиной к арочному входу в гостиную. Перед ним сидела Маленькая Сис. Она водила по его ладони пальцем. Большая Сис сидела у окна, энергично жуя табак и с жадным интересом разглядывая его.
Лили остановилась в дверях, казалось, навсегда лишившись голоса. Через дверную сетку она увидела седан у тротуара с фирменным знаком таксопарка Атланты. Значит, мистер Тамберлайн ненадолго. Рухнула последняя надежда.
— Мы никогда раньше не принимали в своем доме в качестве гостя черного человека из состоятельных, — объявила Большая Сис. — И это было бы замечательно, если бы не дело, в связи с которым вы к нам прибыли.
Таким образом сестрам удалось поколебать его уверенность.
— Печаль ясна, — заключила младшая сестра и указала на его руку. — Печаль африканского порабощения.
— У меня в роду не одно поколение ньюйоркцев, — несколько раздраженно ответил мистер Тамберлайн. — Они не были рабами по крайней мере с тысяча семьсот девяносто восьмого года. Моя бабушка управляла одним из крупнейших банков Гарлема.
— Я имела в виду совсем другое. Вы сильно страдали от расизма и, будучи таким же изгнанником, как и ваши национальные герои, преуспели в белом мире.
— Несомненно.
— Но вижу также и боль в вашей жизни. Потери. Ужасные разочарования. Они по-прежнему с вами — вы не избавились от них.
Он ничего не сказал. Лили заметила в нем перемену.
— Я развожусь, — наконец решился он. — У меня умственно отсталая дочь с рождения.
— Ах! Я так и знала!
Лили вошла в комнату. Пора было заступиться за него. Он повернулся, услышав ее шаги.
— Мисс Маккензи. — Он степенно кивнул.
— Не разговаривай с ним. — Большая Сис смачно сплюнула в кофейную банку. — Он какой-то странный. И что это за работа — главный курьер?
— Я — финансовый менеджер «Коулбрук интернэшнл», — мрачно заметил мистер Тамберлайн.
Она откинула волосы и вздохнула. Надо что-то быстро предпринять.
— Вы позволите мне поговорить с мистером Тамберлайном с глазу на глаз?
— Да. — Тетя Мод уже спустилась с лестницы и теперь стояла в дверях гостиной.
Она шутливо погрозила пальцем мистеру Тамберлайну:
— Что ты хочешь, прихвостень? Какую еще душевную боль послал Артемас Коулбрук Лили?
— Тетя Мод! — Лили распростерла руки и перевела взгляд с нее на сестер. — Пожалуйста!
— Замолчи, Мод, — изрекла Большая Сис. — Оставим их. Он скоро уедет.
Мод, ворча, прошла через холл на заднее крыльцо. Маленькая Сис взяла старшую под руку. Выходя из комнаты, Маленькая Сис оглянулась через плечо на мистера Тамберлайна:
— У вас добрые глаза. Лучше живите с ними.
Когда они наконец остались одни, Тамберлайн подошел к столу и открыл объемистый кожаный саквояж. Лили молча наблюдала, как он извлек чайник Коулбрука и поставил его на стол.
— Он просил передать вам. Он ваш навсегда.
Глаза ее загорелись, она с трудом перевела дыхание.
— Это единственная причина, почему он послал вас сюда? Чтобы привезти этот чайник?
— Нет.
Тамберлайн по возрасту годился ей в отцы, и она неловко чувствовала себя в его присутствии. Печаль в его глазах задевала за живое.
— Я хочу извиниться перед вами. Это не связано с Артемасом, и не имеет значения, какими добрыми побуждениями я тогда руководствовался, но по моей вине вы потеряли свой дом.
Она тяжело вздохнула, села на изящный маленький диванчик, сложив руки на коленях:
— Он уединился так, что стал недоступен даже друзьям. Мне было непонятно, почему он так поступил, но это было его решение, а не ваше.
— Вы очень великодушны. Спасибо.
Она равнодушно пожала плечами:
— Передайте, что я возьму этот чайник.
Тамберлайн кивнул:
— Он понимает, что вы не пожелаете связываться с ним, но вы могли бы обращаться ко мне в случае необходимости. На самом деле, мне доставит удовольствие идти в ногу с вашим продвижением в колледже и во всех других важных жизненных делах.
— Так, чтобы он все знал, а сам не спрашивал меня об этом?
— Да. — Тамберлайн сел на стул рядом с ней и уточнил: — Он в самом деле дорожит вашей дружбой.
Она испытующе посмотрела на менеджера:
— Вы не расскажете мне о женщине, которой он… увлечен?
— Что именно?
— Имя. Возраст и все такое.
Он кратко поведал ей только самое основное.
— Она какая-нибудь известная? — спросила Лили.
— Я не совсем понимаю, о чем вы.
— Общественное положение. Состояние.
Тамберлайн пояснил, что отец Гленды де Витт — сенатор. Лили не нужно было знать ничего другого.
— Я хочу попросить вас об одной-единственной услуге, — сказала она. — Дайте мне знать, как только он женится на ней.
— Милая леди, если это ваше самое сокровенное желание, то я даю вам слово.
— Это не самое сокровенное желание, — возразила она.
Он наклонил голову, выражая свою признательность:
— К сожалению, это единственное обещание, которое я наверняка выполню.
Она отнесла чайник на задний двор и поставила на каменную дорожку у старого сарая. Тетя Мод с сестрами вовсе не одобряли ее решения. Лили вытащила кирпич из бордюра цветочной клумбы и, встав на колени перед хрупким маленьким сосудом, занесла руку над головой.
