Катерина снова уснула, а Тимка склеил скотчем пазл.
- Ма, - прошептал он. - Я пойду у вас в спальне его приклею?
- Пойдем вместе, мой хороший. Я Катю уложу, а ты пристроишь свое произведение. И будем обедать…
- Я тебе твой бульон и мясо в спальню принесу, - предложил Олег. - А то ведь опять проснется - и останешься голодная.
- Ой, как я хорошо жить стала, - с удовольствием заметила Лана. - Балуй меня. Мне нравится быть… несамодостаточной.
У большого зеркала в прихожей Лана приостановилась и оглядела себя со всех сторон. Да, она сильно похудела. Лишние килограммы почти все растаяли - быстро и таинственно.
Тимка, который на ходу все любовался своим творением, наткнулся на нее, поднял глаза:
- Ты чего, мам?…
- Да так… Я уже не такая толстая, как тебе кажется? Тимка обошел ее вокруг.
- В животе и сзади ты стала маленькая, а вот тут, - он показал на грудь, - больша-ая…
Лана засмеялась:
- Ну, спасибо, сын, утешил!
Если бы то, что она увидела в зеркале, успокоило ее…
Что-то с ней случилось. Никогда она не обращала серьезного внимания на то, как выглядит. И что перед собой душой кривить, даже бравировала слегка своим равнодушием к моде, к «тряпкам и мазилкам». При светлых волосах у Ланы были темные брови и ресницы, и лицо потому было ярким и выразительным. Очень короткие волосы утром просто мылись и расчесывались - а ложились они всегда хорошо. Как могут плохо лечь волосы длиной в два-три сантиметра? Джинсы и свитера, летом - маечки на тоненькой ладной фигурке смотрелись отлично. Брюки и пиджаки - еще лучше. Главное, чтобы все это было чистым и отутюженным. Повезло ей с внешностью.
И вдруг эти стремительно наросшие килограммы, мешающие двигаться, делавшие отражение в зеркале чужим. Ей даже казалось, что из всех неприятностей, обрушившихся на семью в последнее время, эта - самая серьезная. В ее крепости обнаружилось брешь - в самой укрепленной ее части. Лана чувствовала себя уязвимой…
- Любуешься? Правильно. Женщина с младенцем на руках - что может быть красивее? - Олег нес на тарелке большую чашку с бульоном.
- Это если стройная женщина с младенцем на руках, - ответила Лана и виновато посмотрела на мужа. - Олежка, я толстая старая зануда…
- Ты стройная и красивая мать троих детей. Что за комплексы у тебя появились?
Катерина завертела головой и захныкала.
- Ты уморишь мою дочь голодом, женщина. И твое диетпитание остывает.
- Мам, пап, идите смотреть, как я картину повесил. Свет правильно падает? - окликнул их из спальни Тимка.
Родители переглянулись и засмеялись.
- Ты знаешь, я счастлива, - вдруг сказала Лана.
- Ты знаешь, я счастлив, - одновременно с ней доверительно сказал Олег.
- Мам, а ты теперь Катьку больше нас с Тошей любишь? - спросил Тимка, ревниво наблюдая, как Лана нежно воркует над малышкой.
- Что ты! Как же я могу кого-то из вас любить больше? Вы ведь все - мои, я вас всех родила.
- И когда меня родила, тоже так со мной обращалась?
- Тим ты мой… Иди сюда скорее. - Лана на одной руке держала дочь, а второй обняла сына, прижала к себе покрепче. - Смотри, какая наша Катюша маленькая, слабенькая, беспомощная… Она даже голову еще не умеет держать. Я для нее сейчас - и руки, и ноги, и голова, которая думает. И еда, и все-все-все!… Когда ты родился, Тошка тоже переживал, что я тебя больше люблю. А потом стал мне помогать: у кроватки твоей сидеть, караулить, коляску на прогулке катал, когда мне надо было в магазин зайти… Кормил тебя. Даже одежки твои гладил. Даже лучше, чем я: так складывал каждую распашонку, словно ее только из магазина принесли… И стал тебя любить сильно-сильно! Потому что когда о ком-то заботишься, обязательно начинаешь любить. Сердце включается…
- Да? - Тимка стоял, прижавшись к Лане, и смотрел на крохотную свою сестренку. - Мам, а она уже не красная. И уши у нее уже трубочкой не сворачиваются.
- Конечно, она же растет, зреет, как яблочко, наливается соком. Вот скоро узнавать нас начнет, улыбаться, агукать - тогда еще интереснее с ней станет. А потом она будет учиться переворачиваться на животик. А потом будет учиться ползать и сидеть…
- А почему она сейчас не умеет? Что здесь трудного-то?
- Так природа устроила. Человек очень сложное существо. Сложнее, чем другие животные, потому что у него есть разум… - объясняла Лана, с неожиданной для себя и смешной обидой на природу думая: «А действительно, почему самое разумное на земле существо рождается самым беспомощным? Разве это правильно? Вот, волнуйся за них за всех…»
Олег, войдя в спальню, обнаружил идиллическую картину: на одной руке у Ланы мирно спит Катюха, другой она обнимает Тимофея, оба не сводят глаз с малышки, и лица у них…
Торопясь, пока они не заметили его, он вынул мобильник и сфотографировал эту картину. И тоном королевского распорядителя объявил:
- Ванна для инфанты готова!
Пока Катя спала, Лана пошла к своему компьютеру проверить почту. Уже три недели она в нее не заглядывала, некогда было.
Поздравления, поздравления, поздравления…
Ага, и от папы из Парижа весточка. Да большое какое письмо!
Она начала читать и даже не услышала, как в комнату вошел Олег, тоже до этого разбиравший свою почту на кухне.
- Вот ты где! А я тебя по всей квартире ищу… Влад новую газету делает теперь. «Прогулки» невозможно было переориентировать. Эй! Ты меня слышишь? - потрепал он Лану по затылку.
Она подняла на него полные слез глаза.
- Что случилось? - испугался Олег.
- Папа…
- Что с ним?
Лана кивнула на экран компьютера. Олег начал торопливо читать:
- «Поздравляю с дочкой, рад что… У меня все хорошо…» Ну слава богу, у него же все хорошо! Почему ты ревешь?
- А ты дальше почитай… Вот здесь… - Лана ткнула пальцем в экран монитора.
«Я открыл счета на всех вас: внучке - она девочка, ей нужнее - положил четыреста тысяч евро, мальчишкам по триста, а вам с Олегом двести. Эти деньги мне не нужны, ты знаешь, на холст и краски мне всегда хватит. Ты не думай, я вполне прилично живу, у меня и квартира, и мастерская - все отлично. И вообще, думаю, картины писать лучше на родине. Как ты думаешь, мама меня примет обратно? Или это безнадежно? Если примет, вернусь».
- Ого!… Да… Я так рада. Только вот…
- Да, неожиданно…
- Не представляю, как я это скажу…
- Зачем говорить? Пусть себе лежат, вырастут - тогда скажем.
Лана с недоумением поглядела на мужа:
