Вот наконец и церковь — грандиозное, величественное белоснежное здание, краса и гордость всего города, устремленное своими высокими шпилями прямо в безоблачно-синее небо. Его преподобие Брюс Мигет уже ждал их у входа в храм. Внешность у пожилого проповедника была неказистая — малорослый, с брюшком, — однако проницательные карие глаза лучились неподдельной добротой, а на круглом благообразном лице всегда играла приветливая улыбка. Но во время проповеди отец Мигет преображался: глаза его возбужденно горели, он казался моложе и выше ростом. Трудно было не любить этого мягкого, отзывчивого человека, свято верившего в правоту своего дела.
— Доброе утро, мисс Иден! — приветственно произнес проповедник. — Здравствуйте, дети!
— Рада вас видеть, святой отец! — откликнулась Иден.
— С вами что-то случилось? — Его преподобие Мигет нахмурился, заметив еще не совсем поблекший синяк на щеке Иден.
Иден рассказала ему, как было дело. Проповедник Мигет сочувственно поцокал языком:
— Какой ужас! Я могу вам чем-нибудь помочь?
— Спасибо, все уже в порядке. Слава Богу, его преподобие Мэтьюз оказался в нашем приюте как раз вовремя.
— Отец Мэтьюз? — Мигет посмотрел на человека, поднимавшегося по ступенькам вместе с детьми.
— Он приехал из Сент-Луиса и работает в нашем приюте. Он привез нам пожертвования, собранные его прихожанами. Дети от него просто без ума. Я считаю, он — настоящий подарок Божий! — добавила Иден, стараясь не подавать виду, что смущается всякий раз, когда речь заходит о Логане.
— Что ж, я рад, — кивнул пожилой проповедник. — Не иначе сам Бог устроил так, что его преподобие Мэтьюз оказался в вашем приюте как раз в нужный момент! Добро пожаловать, коллега! — Шагнув вперед, Мигет пожал Логану руку. — Спасибо за вашу заботу о мисс Иден и детях!
— Рад познакомиться, ваше преподобие! — откликнулся тот.
— Святой отец Мэтьюз, — произнес Мигет, — в нашем приходе существует традиция предоставлять гостящим у нас пастырям духовным слово для проповеди.
Логан опешил. Одно дело — изображать из себя проповедника, помогая приюту, другое — действительно проповедовать. Логан вырос в довольно-таки набожной семье, но никогда не считал слово Божье своим призванием. Считая себя недостойным столь высокой миссии, он предпочитал служить земному закону. В богословии он не очень силен — ляпнет еще, не дай Бог, что-нибудь не то… За всю жизнь Логан даже не удосужился прочесть Библию от корки до корки. В детстве он, правда, регулярно ходил с родителями в церковь, слушал местного проповедника, но в более зрелом возрасте перестал. Он даже не может раскрыть свою Библию, чтобы процитировать: книга — всего лишь камуфляж.
— Благодарю вас, ваше преподобие, — пробормотал он, — но мне бы не хотелось, как говорится, отнимать ваш хлеб…
— Даже не пытайтесь отвертеться, Логан! — улыбнулся тот. — Это традиция.
— О чем я должен говорить? — спросил Логан.
— Мы хотели, чтобы сегодняшняя проповедь была посвящена греху, его гибельному воздействию на человеческую душу.
— Грех, — машинально повторил Логан, вспомнив в первую очередь свой вчерашний грех с Иден. Он думал, что проповедь он, может быть, еще и прочтет: если напряжется, то может вспомнить слышанное в детстве, — но какими глазами он будет смотреть на прихожан его преподобия Мигета?
— Пока не началась служба, я покажу вам наш храм, — предложил Мигет.
Строго-величавое убранство собора произвело на Логана сильное впечатление. Все здесь настраивало на торжественный, патетический лад.
Иден, отведя детей в сторонку, напомнила им о том, что в церкви нельзя шалить — впрочем, все и так вели себя послушно, — и все вошли внутрь. Храм уже полон был прихожан — служба должна была вот-вот начаться.
Когда на кафедре появился его преподобие Мигет, все взоры устремились на него.
— Братья и сестры, — начал он, — доброе утро и добро пожаловать! Сегодня мы имеем честь принимать у себя отца Логана Мэтьюза из Сент-Луиса. Он любезно согласился проповедовать нам сегодня слово Божье. Ваше преподобие, вверяю души моей паствы в ваши руки.
Он сошел с кафедры, уступая место Логану.
Никогда еще в жизни Логан не чувствовал себя так неловко. Сотни глаз пристально смотрели на него, сотни ушей готовы были ловить каждое его слово.
Логан чувствовал, что для проповеди ему нужно вдохновение. Но как его добиться?
Спеть гимн!
Открыв лежавшую перед ним книгу церковных гимнов, Логан отыскал один, знакомый с детства, и вскоре весь приход под его руководством уже пел.
Но вот наконец гимн закончен. Дальше тянуть время невозможно.
— Братья и сестры, — громко начал Логан, — что такое грех? Грех — это сознательное и добровольное отдаление человека от Бога. Существует семь смертных грехов, и они названы смертными не для красного словца. Грех — это настоящая смерть души. Есть смерть тела — когда тело разлучается с душой. Эта смерть — результат первородного греха человека. Но этой смерти мы не должны бояться. Как известно, первородный грех человека искуплен жертвой Христа. По бесконечной милости Бога однажды мы все воскреснем, и тот, кто праведен, унаследует жизнь вечную. Но есть смерть души — когда душа сама, добровольно, хотя, может быть, не всегда достаточно сознательно, разлучается с Богом. Это уже гораздо страшнее.
Публика внимательно слушала его.
— Братья и сестры, — продолжал Логан, — кто из нас может сказать, что ни разу не впадал в искушение? Все мы — люди. Кто, например, может сказать, что он никогда не испытывал гнева? Если кто- нибудь это скажет, я скажу, что он святой. Есть ли среди нас такой человек? Пусть встанет!
Никто, разумеется, не поднялся.
— Видите, все мы, увы, грешны. А леность? А чревоугодие? Сейчас, братья и сестры, мы испытываем тяжелые времена, и, думаю, у каждого из вас возникало иногда желание пожить легкой, сытой, беззаботной жизнью. У кого возникало такое желание? Встаньте.
Тяготы войны и впрямь порой казались невыносимыми. На этот раз поднялись все. Логан был доволен — стало быть, его по крайней мере слушают всерьез.
— Видите, все мы люди. А жадность? А гордыня? А зависть? А ведь все это смертные грехи. Каждый день, каждый час мы стоим перед выбором: как повести себя? Часто ли мы радуемся успехам ближнего, когда у нас самих неудачи? Часто ли мы довольны тем, что Бог дал нам, не желаем большего? Желать достичь в жизни какой-то цели — не грех, если, конечно, цель праведна, но не следует забывать, что для этого надо работать. А если добьешься чего-нибудь, то не следует приписывать заслугу себе — нужно благодарить Бога. Без него мы не можем ничего добиться, но любовь его к детям своим не знает границ.
Логан, кажется, упомянул все грехи, кроме одного. Ему не хотелось говорить об этом, но деться было некуда.
— Похоть.
Логан оглядел толпу. Взгляд его упал на Иден, но он не стал задерживать его на ней. Да, он испытывает к ней сексуальное влечение даже сейчас. Отрицать это означало бы обманывать себя. Он переспал с ней, не будучи обвенчан, а она отдала ему самое ценное, что было у нее, — свою невинность.
— Кто из нас не подвергался и этому искушению? — произнес он. — Кто из нас никогда не смотрел на женщину с вожделением, не имея на то права? Сильны ли мы против искушений? Увы, не всегда. Но не следует впадать в отчаяние. Уныние — тоже великий грех. Своими силами мы не можем противостоять искушениям, но всегда следует уповать на Божью помощь.
Логан старался не смотреть на Иден.
— Жить по Богу, в сущности, очень просто. Мы должны делать то, что велит нам Бог в своих заповедях. Господь сказал: «…если хочешь иметь жизнь, соблюдай заповеди». — Логан попытался вспомнить десять заповедей, которые когда-то заучивал в детстве. — «Не кради». Какое право мы имеем присваивать чужую собственность? Все это даже не принадлежит тому, у кого мы крадем: все, что есть, — Божье, и Бог сам
