овец они загнали. Птица за сеткой. Сегодня кормленная. Коров они Степановым пока отвели, коров пару дней и покормят, и подоят, и обиходят, так что за хозяйство ты печенку не трави. А если что – звони, они быстренько заявятся. Все понял?
– Так точно! – бодро отрапортовал Алексей, беря ключи, и строго спросил у Ксюшки: – Эт-то кто ее пригласил?
– Я, – ответила Ксюшка, скромно опуская глаза.
– Ты – гений, – признал Алексей, взял ее за руку и повел к гаражу в обход людной террасы, мимо парников на заднем дворе, через пересеченную местность со множеством препятствий, преодолеть которые можно было только с Ксюшкой на руках, с закрытыми глазами и слившимися в поцелуе губами. Таким способом они теперь все препятствия преодолевать будут.
Алексей поехал длинной дорогой, очень осторожно и медленно. Третий день не было дождей, стояла совершенно летняя теплынь и сушь, и дорога была вполне сносная, и новые протекторы цепляли ее, как танковые траки, и его героическая «Нива» была достойно отремонтирована и даже еще пахла свежей покраской, и он нисколько не опасался всяких неожиданностей… Но вел машину медленно и осторожно, наслаждаясь сознанием, что торопиться некуда. Куда торопиться? Ксюшка рядом. Она теперь всегда рядом будет.
– Нам ведь некуда торопиться? – спросил он у Ксюшки в начале пути.
– Некуда, – спокойно согласилась Ксюшка. – Куда нам торопиться? Вся жизнь впереди.
И до самого дома они спокойно молчали, иногда одновременно начиная напевать одну мелодию, иногда переглядываясь и улыбаясь друг другу, иногда на миг касаясь руки друг друга, а когда машина остановилась у крыльца, одновременно сказали:
– Вот наш дом.
И четыре собаки Алексея – три овчарки и дог Телок, – и целая свора приблудных сегодня соответствовали торжественности момента, не носились, не лаяли, не кидались лизаться, а смирно сидели поодаль, нервно зевая и стуча хвостами о землю, внимательно наблюдая, как Ксюшка и Алексей выходят из машины.
– Стой здесь, – приказал Алексей. – И не шевелись.
А сам отнес корзину, собранную тетей Надей, на веранду, открыл входную дверь, внес корзину в дом, повозился там минутку, потом вышел, направился к Ксюшке, подхватил ее на руки и понес в дом. На пороге остановился, заглянул в прозрачную глубину ее глаз и сказал:
– Я все это во сне видел. Конечно, когда удавалось уснуть.
Ксюшка помолчала, пристально глядя в его горячие, напряженные, серьезные глаза, и тихо ответила:
– А мне это даже и не снилось… Я тебя так люблю, просто ужас какой-то.
И он, задохнувшись от счастья, слепо шагнул вперед, внося на руках свою жену в свой дом, в ее дом, в их дом, в свою жизнь – хозяйку его жизни.
Эпилог
Ровно через месяц после свадьбы, первого октября, в доме молодых супругов Лесковых собрались гости, чтобы отметить юбилей семейной жизни. Были только свои, самые-самые близкие, так что празднование заранее не готовили. Не считая, конечно, Зинаиды Семеновны, которая, по обыкновению, заставила Алексея приехать за двумя неподъемными корзинами, под завязку набитыми банками и кастрюлями. Алексей заметил даже банку с винегретом и удивился:
– Ма, это уже перебор. Зачем ты винегрет сама крошила? Знаешь, как моя Ксюшка готовит? Не хуже тебя, ей-богу. Не считая того, что она все делает даже быстрее, чем Верка.
Мать вдруг насторожилась, остро глянула на него, отвела глаза и вроде бы безразлично спросила:
– Так ты чего это, на всю ораву Ксюшку готовить заставляешь?
– Как же, заставишь ее! – Алексей смешливо фыркнул и расплылся в блаженной улыбке. – Плохо ты мою Ксюшку знаешь! Она сама кого хочешь заставит… Такую железную дисциплину установила! У нее не забалуешь. Игореша дом для бродячих собак строить начал. Представляешь? А ведь еще летом отстрелять хотел – одичали совсем, птицу стали таскать, да и развелось их… А Ксюшка сказала: строй, – он и строит. Ругается, а строит. Даже у меня не спросил. И Верка теперь не что попало готовит, а исключительно по заказу. Гудит – но готовит. А меня Ксюшка позавчера заставила капусту рубить. Четыре часа рубил, две бочки заквасили. Руки до сих пор ноют. А куда деваться? Если что – Ксюшка так отметелит! Ма, мне такая жена досталась, что прямо не знаю, куда и бежать…
– Трепло, – с удовольствием сказала мать, рассматривая его сияющую физиономию. – Ишь ты, жена ему какая досталась… А раньше куда смотрел? Других, что ли, мало? Смирных да послушных. Так нет, почему-то на Ксюшке женился.
– Каких это других? – изумился Алексей. – Ма, ты чего это говоришь-то? Другие какие-то… Ты других таких когда-нибудь видела? – Он поймал веселый взгляд матери, смешался и, недовольный собственным смущением, назидательно сказал: – Я богатую невесту искал, если ты не в курсе. А Ксюшка была самой богатой невестой в пределах досягаемости. Понятно тебе?
– С тобой мне давно все понятно… – Мать слегка шлепнула его по затылку и вздохнула. – Я вот Ксению что-то понять не могу. Она-то почему за тебя замуж пошла?
– Потому что я хороший, – терпеливо объяснил он. – Умный и красивый. И нечего так улыбаться, это не я придумал, это моя Ксюшка сама сказала, да.
– Езжай уж! – Мать подумала-подумала, и воткнула в переполненную корзину еще баночку грибов. – Езжай, а то твоя Ксюшка, чего доброго, отметелит тебя за опоздание. Завтра поезд не встречай, Ольга со своими передала, что сама тетю Надю привезет. А за нами с отцом да за Ксюшкиными стариками пусть Игореша заедет. Ты свою Ксюшку завтра одну не оставляй, юбилей все-таки… Вот интересно, а что за юбилей-то? Ситцевую свадьбу знаю, жемчужную свадьбу знаю, серебряную, золотую… А месяц после свадьбы – этот какой же юбилей? Не знаю.
И назавтра, в день юбилея, все гости только и делали, что выясняли, какой такой юбилей они отмечают. Наконец сообща решили, что медовый. А почему бы и нет? Как раз месяц после свадьбы, медовый месяц. Вот пусть и юбилей будет медовым. Пусть, – согласилась Ксюшка, сияя медовыми своими глазами. Пусть, – согласился Алексей, глядя в медовые ее глаза. А через месяц они опять будут отмечать юбилей, и он опять будет медовым. И через два месяца. И через три. И всегда. И с этим все тоже согласились.
А потом как-то незаметно перешли к проблеме поиска спутника жизни, и все дружно решили, что Ксюшке и Лешему крупно повезло. Вовремя встретились, вовремя поняли, что созданы друг для друга, вовремя поженились, не стали резину тянуть незнамо зачем. Небось, и детишек вовремя нарожают, а те им – внуков, и все у них будет вовремя. А то ведь как сейчас у всех? То сами деньги зарабатывают, то выгодную партию ищут, а жизнь проходит.
– Или вот карьеру делают, – хмуро сказал Казимир, искоса поглядывая на сидевшую рядом Ольгу. – А потом за миллионера замуж собираются. А миллионер этот – козел, это ж сразу видно было. Так пока разберутся, пока его прогонят, пока то да се – жизнь-то и прошла.
– Чего это сразу прошла? – невозмутимо откликнулась Ольга. – Я думаю, еще не вся жизнь прошла. Я думаю, еще дождусь того светлого денечка, когда мне кто-нибудь еще предложение сделает.
Она глянула на Казимира искоса, точно так же, как он на нее, они встретились глазами и быстро отвернулись друг от друга.
– Кто тебе предложение сделает? – злобно сказал Казимир. – Опять какой-нибудь миллионер тебе предложение сделает!
– За миллионера я идти не хочу, – по-прежнему невозмутимо ответила Ольга. – Я и сама не бедная. Так что могу позволить себе выйти замуж за нормального человека…
– Ага, – саркастически перебил ее Казимир. – А потом все будут говорить, что этот нищий богатую невесту нашел!
Алексей увидел, как Ольга хмурится, сжимает губы и раздувает ноздри, и весело встрял:
– Ну и что? Я тоже богатую невесту нашел! И попробует мне кто-нибудь что-нибудь сказать!
Он под столом хватал Ксюшку за коленку, а она его, тоже под столом, щипала с вывертом за ногу, чтобы вел себя прилично. Алексею совершенно не хотелось вести себя прилично.
– Да, но Ксюшка все свои миллионы еще до свадьбы потратила! А… – запальчиво начал Казимир. Но
