День угасший Нам порознь нынче гас. Это жестокий час — Для Вас же. Время — совье, Пусть птенчика прячет мать. Рано Вам начинать С любовью. Помню первый Ваш шаг в мой недобрый дом, — С пряничным петухом И вербой. Отрок чахлый, Вы жимолостью в лесах, Облаком в небесах — Вы пахли! На коленях Снищу ли прощенья за Слезы в твоих глазах Оленьих. Милый сверстник, Еще в Вас душа — жива! Я же люблю слова И перстни. 18 декабря 1915
«Лежат они, написанные наспех…»
Лежат они, написанные наспех, Тяжелые от горечи и нег. Между любовью и любовью распят Мой миг, мой час, мой день, мой год, мой век. И слышу я, что где-то в мире — грозы, Что амазонок копья блещут вновь. — А я пера не удержу! — Две розы Сердечную мне высосали кровь. Москва, 20 декабря 1915
«Даны мне были и голос любый…»
Даны мне были и голос любый, И восхитительный выгиб лба. Судьба меня целовала в губы, Учила первенствовать Судьба. Устам платила я щедрой данью, Я розы сыпала на гроба… Но на бегу меня тяжкой дланью Схватила за волосы Судьба! Петербург, 31 декабря 1915
«Отмыкала ларец железный…»
Отмыкала ларец железный, Вынимала подарок слезный, — С крупным жемчугом перстенек, С крупным жемчугом. Кошкой выкралась на крыльцо, Ветру выставила лицо. Ветры веяли, птицы реяли, Лебеди — слева, справа — вороны… Наши дороги — в разные стороны.