Мы, вставшие за деревню, За — дерево… С шестерней, как с бабой, сладившие — Это мы — белоподкладочники? С Моховой князья да с Бронной-то — Мы-то — золотопогонники? Гробокопы, клополовы — Подошло! подошло! Это мы пустили слово: Хорошо! хорошо! Судомои, крысотравы, Дом — верша, гром — глуша, Это мы пустили славу: — Хороша! хороша — Русь! Маляры-то в поднебесьице — Это мы-то с жиру бесимся? Баррикады в Пятом строили — Мы, ребятами. — История. Баррикады, а нынче — троны. Но все тот же мозольный лоск. И сейчас уже Шарантоны Не вмещают российских тоск. Мрем от них. Под шинелью драной — Мрем, наган наставляя в бред… Перестраивайте Бедламы: Все — малы для российских бед! Бредит шпорой костыль — острите! — Пулеметом — пустой обшлаг. В сердце, явственном после вскрытья — Ледяного похода знак. Всеми пытками не исторгли! И да будет известно — там: Доктора узнают нас в морге По не в меру большим сердцам. St. Gilles-sur-Vie (Vendée)
Апрель 1926
Юноше в уста — Богу на алтарь — Моря и песка Пену и янтарь Влагаю. Солгали, Что мать и сын! Младая Седая Морская Синь. Крив их словоряд. День их словарю! Пенка говорят. Пена говорю — Знак — пó синю бел! Вопль — пó белу бей! Что перекипел Сливочник морей. Бой или «баю», Сон или… а всё ж — Мать, коли пою, Сын, коли сосешь — Соси же! Не хижин Российских — царь:
