узнать, все ли с ним в порядке… И отправить его домой, ведь она обещала!
– Ну где ты порхаешь, гадина паршивая, когда нужен? – стискивая кулаки, пробормотала Ирка.
Рядом послышалось шумное сопение, забор содрогнулся от навалившейся на него здоровенной мохнатой туши. С отчаянной надеждой Ирка вскинула голову и увидела торчащую над забором квадратную морду соседского кабыздоха.
– Ты тоже ничего не знаешь? – Ирка печально вздохнула. Просто так спросила – нюх в поисках Айта не помогал, как и заклятья, иначе бегала бы она по соседям? Но пусть хоть поскулит, мордой в ладонь потычется, посочувствует – сейчас бурная собачья любовь была очень кстати, тем более что остальные псы, караулившие у калитки, враз исчезли. Ирка потянулась погладить кабыздоха по лобастой башке…
Клац! – она едва успела отдернуть руку – зубы-напильники звучно лязгнули у самых пальцев.
– Ты чего? – изумленно глядя на пса, пробормотала Ирка.
– Р-р-р! – пес рычал, угрюмо наклонив голову и не сводя с Ирки тяжелого, как каменная плита, взора, в котором было все – и недвусмысленное «Не подходи, порву!», и ненависть, и обжигающее презрение… Вот только недавнего щенячьего обожания не было и в помине!
– Что – прошла любовь, завяли помидоры? – с неловким смешком спросила Ирка.
– Гав-р-р-р-гав-гав-гав! – разрывая глотку, зашелся глубоким, угрожающим лаем пес, и все его тело содрогалось от ярости.
– А ну-ка заткнись! – тоже срываясь на рык, рявкнула в ответ Ирка.
Пес смолк мгновенно, точно ему запечатали пасть. Одарил Ирку еще одним долгим взглядом из-под кудлатых завитков. Повернулся спиной и, не оглядываясь, втянулся в будку. Слышно было, как он там ворчит и возится.
– Да что ж я такого наделала, что все от меня гордо удаляются? – пробормотала Ирка и, глотая слезы, бегом кинулась к своему дому.
– Глупо с моей стороны дарить тебе усыпительную подушечку! – возмущенный Танькин голос хлынул навстречу вместе с теплом из нагретых комнат. – Тебе надо с дубиной ходить, как у велетней! – обматывая разбитую голову Богдана свежим бинтом, продолжала выступать Танька. – Чтоб в случае чего бац сам себя в лоб – и в нокаут! И не сопрет никто! А ты чего такая встрепанная – опять собаки гнались? – переключилась она на Ирку.
– На себя бы посмотрели – оба зеленые, как водяные! – буркнула в ответ Ирка. – А собаки меня больше не любят! Разбежались, а соседский кабыздох так вообще облаял.
Танька бросила бинт, так что его конец повис у Богдана перед носом, и принялась что-то торопливо считать на пальцах.
– Три дня, – наконец с торжеством сказала она и вдруг зашлась хохотом. Тут же схватилась за голову и судорожно сглотнула, давя тошноту:
– Потом… объясню…
– А я предупреждал, что она подлая, ваша Оксана Тарасовна! – похоже, думая исключительно о том, как его надули, пробормотал Богдан.
– С Оксаной Тарасовной мне как раз не все ясно… – Танька опустилась на диван.
– Да чего там неясного, – буркнул Ментовский Вовкулака. – В больнице, возле Маринки, ее и прихватили. Дескать, или помогаешь Хортицу добыть, или Спиридон тебя сейчас вот этим ножичком в труп ведьмы года произведет.
– А раньше вы это выяснить не могли? – устало падая в старое скрипучее кресло, вздохнула Ирка.
– Так ты ж котельной пользоваться запретила! – возмутился оборотень. – Вот и пришлось расследование по всем правилам вести – мои ребята по той больнице местного домового трое суток вынюхивали, только вчера ночью и заловили! Серый до сих пор отплевывается – пришлось ему мохнорылого пожевать слегка, чтоб раскололся, а домовые, они на вкус не очень! А потом мои волчата вообще носились, будто они савраски какие… – он вдруг осекся, виновато покосившись на Ирку.
– Давайте выкладывайте, – покорно согласилась Ирка – хуже все равно уже не будет.
– А я предупреждал, что не надо тебе с кем попало встречаться! – выпалил старый оборотень.
– Это вы насчет того, что Айт – змей? Или что Леша – Спиридон? – отрешенно глядя в окно, спросила Ирка.
Наверное, она бы долго хохотала, глядя на физиономию старого оборотня, если бы ее хоть что-то могло сейчас развеселить.
– Который на мотоцикле… – пробормотал Вовкулака, подбирая отпавшую челюсть. – Змей? Ты на нем прилетела?
– Ага, значит, все-таки никакой не глюк, я его и правда видела! – Танька попыталась деловито кивнуть, но тут же прижала обе ладони ко рту.
– Со змеем-то я и не разобрался, – сокрушенно покачал головой подполковник. – А к тому Леше ребят на работу отправил. Так, на всякий случай. Ну вот, когда выяснилось, что он проработал в супермаркете всего день – утром нанялся, а к вечеру только его и видели, – парни полезли записи с камер наблюдения смотреть. Начальник тамошней охраны скинул, – он вытащил из кармана флешку и сунул ее в Иркин DVD. На экране телевизора замельтешили полосы, туда-сюда забегали человечки с тележками для покупок, наконец изображение успокоилось – черно-белое и беззвучное, как в старых фильмах. Ирка увидела себя. Цепляясь тележкой за штабеля продуктов, она суетилась вокруг неспешно двигавшейся по залу Ганны Николаевны – в костюме с рукавчиками-фонариками и с уложенной вокруг головы косой та до отвращения походила на известную политическую даму. Похоже, Иркино поведение заставило нервничать продавцов – парень в форменной рубахе выбрался из-за прилавка и пошел следом, держась у Ирки за спиной… Ментовский Вовкулака молча ткнул в него пальцем – Ирка поняла, что видит Лешу. Ганна Николаевна остановилась у молочного прилавка, та Ирка, что на экране, тоже пристроилась рядом, вертя в руках ненужное ей масло и с любопытством заглядывая соседке в лицо. Леша скользнул вплотную к Ирке.
– Вот сейчас, гляди! – завопил подполковник, лихорадочно нажимая на паузу. Картинка на экране остановилась… и принялась расти, придвигаясь все ближе…
Ганна Николаевна шагнула прочь от прилавка… Ирка повернулась за ней – пальцы ее разжались. Брусок масла в серебристой фольге выскользнул… и беззвучно шлепнулся в подставленную Лешину ладонь.
– Смотри-смотри! Я тамошнему начальнику охраны вкрутил, что это брак записи, – подполковник едва не подпрыгивал.
Вместо Лешиной ладони возникло… темное бесформенное пятно. Яркая пачка подскочила… и точно сама собой нырнула внутрь Иркиной сумки.
Изображение переключилось на другую камеру. Охранник супермаркета напряженно нахмурился и пошел следом за Иркой, бормоча что-то в свою рацию. На полпути к кассам их обогнал Леша, мелькнула его спина.
– А потом ему оставалось только тебя выручить, – отключая DVD, торжествующе выпалил Ментовский Вовкулака, – явиться к тебе домой – елочку подарить! И на дискотеку напроситься…
Еще вчера ажурная и невесомая, как живое зеленое кружево, подаренная Лешей елка обвисла, точно сложенный зонтик. Мягкие пушистые веточки сложились под тяжестью невесомого «дождика» и выглядели жалко, как обсосанные. А незабудки Айта она сама выбросила. И позволила Леше на них наступить.
– Выходит, он спас меня не два, а три раза, – отрешенно глядя в окно, сказала Ирка. – Леша ведь и правда приходил на дискотеку, чтоб меня, как Мануэлу, выманить и прикончить. Только Айт затеял дурдом с мячиком… Вот и пришлось Ганне Николаевне тащить меня на кладбище.
– А я ведь говорил, что у них – тени, – пробормотал Богдан. – Одна вроде даже на змея похожа, – не совсем уверенно добавил он.
– А я говорила, что-то с киевской ведьмой не то! – ревниво влезла Танька.
– Вы что – родовые окончания повторяете? – так же отрешенно-равнодушно поинтересовалась Ирка. – Он говорил, она говорила… Богдан видел тени, Танька интересовалась, куда девается дар погибших ведьм, я пыталась понять, почему Ганна Николаевна не может просто отменить свое заклятье, вы вон целое расследование провели… – она кивнула Вовкулаке. – Только здухача разбудили, на Таньку серебряный скорпион кинулся, Вовкулаку котлетами отравили… А я… – Ирка скривилась, чувствуя, как от жгучего презрения к самой себе ей хочется залезть на люстру и сидеть там, наподобие собственного кота. – Я
