В границах несведущ. Как солнце и дождь Дававший на немощь, Дававший на мощь. Речь русскую «нате» — Внедривший-словцом, В раскрытом халате, С открытым лицом, С раскрытою горстью — В морозной соли — Меж Князем Обдорским И Ханом-Вали. …Зато уж и крепко Любила тебя Та степушка, степка Та, степь-Бараба, Которую — версты Строптивых кобыл! — Ты, ровно бы горстью Соля, — заселил. — Сей, дяденька, ржицу! Тки, девонька, холст! В тайжище — в травище — Ужу не проползть — В уремах, в урманах — Козе не пролезть — Денису Иванычу Вечная честь. Так, каждой хатенкой Равнявшей большак, Сибирский Потемкин С Таврическим в шаг Шел. Да не споткнись шагаючи О Государства давешний Столп, то бишь обесчещенный Меньшикова-Светлейшего — В красках — досель не умерли! — Tруп, ледяную мумию Тундры — останки мерзлые Меньшикова в Березове. (Без Саардамским плотником Данной, злорадством отнятой Шпаги — в ножнах не нашивал! — Только всего-то навсего — Тундра, морошка мражена… Tак не попри ж, миражными Залюбовавшись далями, Первого государева Друга…) Где только вьюга шастает, Кто б меня приласкал, Седу? Тобольск, Град-Царствующ Сибирь, чем был — чем стал! Как еще вживе числятся-то, Мертвых окромя, Tвои двадцать три тысячи Душ, с двадцатью тремя Церквами — где воровано, Tам молено, казак! — С здоровыми дворовыми, Лающими на кряк Кареты предводительской В глиняной борозде. С единственной кондитерской — Без вывески — в избе… Не затяни ошибкою: «Гроб ты мой, гроб соснов!» С дощатою обшивкою Стен, досками мостков
