Вылитый, она — но шалиКроме, да лезгинской тальи…Поздно встали — всё проспали!Не застали ничего!(Если ж, позже, дочь — егоИменем — ее звалася —Это только в память часаПолного (Так помнит насыпь —Розами.) Никак не мяса —Белого — иль смуглого!)Губы — мела суше. ГрушейСпелой — пение лилось.Пела — слушал. Тело — душуСлушало — и слушалось.* * *Так с тех пор и повелось:Чтó ни ночь — из тьмы наружной:— Дома? — Дома. — Можно? — Нужно.— Можно? — Можно. (Нежно, нежно…)
1935
Автобус
Препонам наперерезАвтобус скакал как бес.По улицам, ýже сноски,Как бес оголтелый нессяИ трясся, как зал, на бисЗовущий, — и мы тряслись —Как бесы. Видал крупуПод краном? И врозь, и вкýпе —Горох, говорю, в супуКипящем! Как зёрна в стýпе,Как вербный плясун — в спирту,Как зубы в ознобном рту!Кто — чем тряслись: от трясниТакой — обернувшись люстрой:Стеклярусом и костьми —Старушка, девица — бюстомИ бусами, мать — груднымРебенком, грудной — однимУпитанным местом. ВсехТрясло нас, как скрипку — трелью!От тряса рождался — смех,От смеху того — весельеБезбожно-трясомых груш:В младенчество впавших душ.Я — в юность: в души восторг!В девичество — в жар тот щёчный:В девчончество, в зубный свёркМальчишества, словом — точноНе за город тот дударьНас мчал — а за календарь.От смеха рождалась леньИ немощь. Стоять не в силах,Я в спутнический ременьТоварищески вцепилась.Хоть косо, а напрямик —Автобус скакал, как быкВстречь красному полушалку.Как бык ошалелый, мчался,Пока, описавши крюкКрутой, не вкопался вдруг.…И лежит, как ей повелено —С долами и взгорьями.Господи, как было зелено,Гóлубо, лазорево!Отошла январским оловомЖизнь с ее обидами.Господи, как было молодо,
