Встает, ровно в дрёме Тяжкой, неведомой. — Брат у меня помер. — Бедная! Бедная! Серая ты верба! — Люлькают, пестуют. И мóлодец первый: — Царство небесное! Уж ты рожь моя-нерушенная-мед, Проводи меня, Маруся, до ворот! Ветер да ивы. Тихий, не дерзкий. Голосом льстивым: — Выслушай, сердце! В кротости просим! Милости райской! Встану с допросом — Не отпирайся! Брось свою хитрость! — Сердце, клянусь: Прахом рассыплюсь, Ввек не вернусь! (Рученьки сжаты, Ноженьки ноют). Нашего брата Правдою кроют! До сердцевины, Сердь моя, болен! Знай, что невинен, Знай, что неволен! Сам тебе в ручки, Сердце, даюсь! Крест мне и ключ мне: Ввек не вернусь! Лют твой сударик! Лют твой румяный! Полночь как вдарит, Волком как гляну — «Знаю мол чья мол Кровь в твоих жилах!» Всё мне до самой Капли и выложь — И разорвется Весь наш союз. Ветром в воротцы — Ввек не вернусь! Не одну твою жызть В руках, сердце, держу: Вчера брата загрыз, Нынче мать загры — Раз, Другой С колокольни — бой. Раз за разом Дробясь До двенадцати раз. Над душой дыша: — Скажи, следом шла? Дрожат, вплоть сошлись. — Мою знаешь жызть? Глаза вски — ды — вает. — Была-видела? — Нет.
