В грудь водоворот. Хор граждан
Горе! Горе! С красных скал — Горе! Горе! Камнем пал Царь наш. Наводняй же площадь, Бессыновних и безотчих Стадо — без поводыря! Горе! Горе! Без царя! Горе! Горе! Дважды пал! Старого гремучий вал Выхватил зеленокудрый. Юного — слепая удаль. Чудищу швырнула в пасть. Горе! Горе! С черным — снасть! Коршунам — кровавый пир! Горе! Горе! Дважды сир Край наш, на куски искрошен. Вместо пажитей роскошных — Коршунов кровавый слет… Горе! Горе! Море слез! Горе! Горе! Кровных кровь! Мать бездетная, готовь Скорби черное убранство! Явственен — через пространства — Скорби веющий рукав. Ах, не черен он — кровав! Прав — взмывающий с крутизн! Лучше б вовсе в эту жизнь, — В коей правды не дождаться, — Не рождать и не рождаться, И не знать, как ветер свеж… Горе! Горе! Горе! Явление Тезея в сопровождении девушек и юношей.
Тезей
Где ж Лавры — победоносцу? Жив и несокрушим! Как по коврам пронесся По валунам морским — Вождь ваш, с благою вестью: Вот она! Счетом семь Дев, с семерыми вместе Сими — в родную сень. Целы и без изъяну, — Что дерево весной! Чаянных семь и жданных Семеро, я — восьмой. Пал Минотавр, и вынес Вал! Кровяным бугром Пал! С Минотавром — Минос. Но — что за прием? Что — овцы под крышу! Что — жены под щит! Приветствий не слышу! Иль море глушит? Что — рыбины в пену! Что — ящеры в мох! От радости немы? Иль сам я оглох? От радости слепы? Ведь вот она, стать, Краса и укрепа Афин. Или вспять Мне? Сызнова море Тревожить кормой? Лишь сам себе вторю? В сей предгромовой Тиши. Не привечен Ни взглядом очес! Так вот она, встреча, Так вот она, честь, Так вот они, горсти Роз, лавры вершин Бойцу-быкоборцу От вольных Афин! В час скорби и вздохов Был скор мой булат. На дел моих грохот Немотствуешь, град? На рук моих дело — Уж весть о быке Весь мир огремела — Ни ветви в руке?! Сердца без отзыва! Тела без сердец! Но — злейшее диво; Что — даже отец На-встречу не вышел, На мышц моих мощь Склонить свою ношу… Иль впрямь я безотч?
