Женщина не пошевелилась. Не очнулась она и после второго оклика. И только после третьего резко вздрогнула, и лицо ее приобрело осмысленный вид.
– Да что с тобой такое? Я уже третий раз тебя окликаю, а ты все сидишь как статуя и не слышишь. Перед заварушкой на «Дельте» ты вела себя точно так же, да и после взрыва космопорта на тебя опять нашло. Ведешь себя как комп зависший, а может, и правда у тебя в голове вирус какой-нибудь завелся?
Женщина не ответила. По ее лицу пробежала тень. Она улыбнулась, но вовсе не радостно, а скорее с горечью, как будто хотела сказать этой гримасой: «Да что ты можешь понять вообще!»
– Опять сквозь стену на звезды смотрела? – озабоченно проговорил эрсер. – Тебе не кажется, что это не…
Неожиданно с улицы донесся нарастающий звук, похожий на слитный рев болельщиков стадиона, когда точно направленная пластиковая сфера, миновав зазевавшегося привратника, влетает в отвор улавливающего экрана. Пленники повскакивали со своих мест и прильнули к оконной решетке. По широкой улице в направлении мэрии двигалась толпа. Люди свистели, пищали и что-то громко выкрикивали. Навстречу им двигались стройные шеренги боевых отрядов. Вооруженные до зубов гвардейцы остановились, рассредоточились по всей ширине дороги, включили силовые щиты и приготовились отражать атаку. Послышалось невнятное бубнение мегафона, требующего немедленно разойтись. Следующее сообщение уже предлагало сдаться, но это только разъярило толпу. Люди, ослепленные гневом, в бешенстве ринулись на подручных мэра. В гвардейцев полетели камни, пустые баллоны из-под напитков и самодельные взрывные устройства. Боевики незамедлительно открыли огонь. Толпа шарахнулась назад, но путь к отступлению был уже отрезан. Основные силы мэрской гвардии подошли с тыла и теперь стреляли в спины.
Бледная, как высохшая кость, земляшка еще плотнее прижалась к решетке, закрыла глаза, исторгла:
– ЭТО МЫ СДЕЛАЛИ ИХ ТАКИМИ, МЫ! СМОТРИ, СМОТРИ В ЗЕРКАЛО!! ЭТО МЫ!!! ЭТ…
Голос ее сорвался, она захлебнулась собственным криком. Отдышавшись, принялась декламировать, гораздо тише, но твердым и четким тоном:
«Однажды неба сын, почти что Бог, Призвал двух мастеров по звонкой стали. „Создайте два меча мне, – он изрек, – Таких, что даже боги не видали!“ Молились и постились мастера, Сливая воедино дух и тело, С утра до ночи, с ночи до утра Копили по крупицам сталь для дела.
Прошли с тех пор и годы, и века, И сына неба пра-пра-пра-пра-правнук Узрел два восхитительных клинка, Которым в мире не бывало равных. Мечи решили тут же испытать, В присутствии правителя и свиты, И в дно ручья вонзили, чтоб узнать, Чем два стальных клинка так знамениты.
Плывущий по теченью павший лист Приблизился к мечу и вдруг – о боги! – Распался пополам. Разрез был чист. Сам император-внук вскочил на ноги. Но изогнулся вдруг второй клинок, Чуть-чуть стоявший ниже по теченью, И пропустил разрезанный листок, Последовав премудрому ученью.
Старейшина всех сущих мудрецов, Взяв первый меч, сломил перед народом, Сказав: „Здесь злая сила удальцов, Что славят дух войны под небосводом!“ Второй взяв в руки меч, мудрец изрек: „Вот, для защиты всех под небосклоном Твоих земель, сей сотворен клинок!“ – И дал его правителю с поклоном.
…Но, говорят, что старец сгоряча, Случайно или тайной злобы пленный, В порыве перепутал два меча…
И дух войны смеялся над Вселенной».
– Так говорила Ольга Швец, – завершил за подругу зем. – Ты не перестаешь меня поражать. Можно подумать, что это ты адепт ее наследия, а не я… Не удивлюсь, если окажется, что ты гораздо больше знакома с творениями великих, чем многие из нас. КТО ТЫ?
Женщина промолчала. Широко открыв глаза, сквозь квадратики окна она пожирала взглядом битву.
Стычка приближалась к переломному моменту. Ход ее склонялся явно не в пользу восставших. Зем оторвался от окна и проговорил:
– Пора выбираться отсюда! Лучшей возможности трудно представить.
Одним длинным прыжком он подскочил к тому, что полагал, видимо, решеткой вентиляционной системы, и ударил по ней обоими кулаками. Брикенс едва успел отскочить от летящего в него люка. Что самое плохое – не сдержав сдавленного вопля.
– Ты смотри, да тут у них жилой район, – удовлетворенно проговорил зем, заглядывая в туннель. – Эй ты, ушастенький! Покажешь выход.
Брикенс попытался было улизнуть, но загребущая лапа зема настигла его и крепко схватила за ногу.
– Э нет, глазастенький, за киносеанс надо платить.
Коридоры власти местами для земов были слишком узки, но чудовища не обращали на это внимание, продираясь с треском и скрежетом, ломая стены даже. Выбрались все трое в кабинете участкового. Щурясь от ярко-синего солнечного света, земляшка осмотрелась, нашла, что искала, и засунула Брикенса в одну из пазух стола, предварительно вытащив оттуда жестяную коробку. Соглядатай облегченно обмяк. Наиболее страшная участь его миновала, личного присутствия не требуется, а посаженный в густые волосы зема датчик, выглядящий как колтун, зафиксирует все что нужно.
ДАЛЬШЕ.
…В кабинете никого не было. В коридоре тоже. Очевидно, все гвардейцы сейчас находились на площади. Все, кроме двоих у входа. Но что они могли противопоставить чудовищу, неожиданно выпрыгнувшему из дверей участка?..
Противостояние на площади сходило на нет. Открытое пространство было устлано трупами и залито разноцветной кровью.
– Ложись! – крикнул зем своей земляшке, и они разом плюхнулись на окровавленный пластибетон. – Сейчас самое умное прикинуться трупами. Ни в коем случае не шевелись.
Мимо юркнули несколько англайдов системы «харли». Эти маленькие и очень маневренные машинки состояли только из антиграва, системы управления и куцего седла. Со свистом носились они по площади. Их седоки добивали тех, кто еще был жив. Тех, кто шевелился.
Один из летучих боевиков полоснул по раненому, который в нескольких шагах от беглецов пытался отползти за кучу трупов, и луч по касательной задел зема. Он зашипел сквозь зубы, наверняка почувствовав резкую боль в бедре – еще бы, когда в ногу словно втыкается раскаленный лом. Приподнял голову и встревоженно посмотрел на свою женщину; та не двигалась. Мужчина сдавленно застонал и попытался подползти к ней, но, видимо, резкая боль пронзила все его тело, в глазах наверняка потемнело, и он потерял сознание… Ни звука, помимо обычных шумов боя.
…Широко развернув крылья, огромная птица опускалась по спирали на дно каменной ямы, похожей не то на колодец, не то на расселину. За нею следовала другая. Третья, четвертая… Стая голодных пернатых слеталась на пиршество. Запах крови манил. Их истошные радостные вопли многократно усиливались и, подхваченные эхом, вырывались через горловину колодца в небо. На дне громоздились груды мертвых тел, сброшенных туда похоронной бригадой. К крикам птиц присоединился хруст костей, дробящихся в клювах, и влажный звук разрываемой на куски плоти.
Стражника вверху, на краю расселины, эта картина нисколько не смущала. Он свято верил в традиции непоколебимого древнего культа Искупления и Возвращения. Стражник с восхищением смотрел вниз и улыбался. Снизу его физиономия выглядела диковинным каменным наростом на краю ямы.
Нога у зема, несомненно, горела и ныла. Превозмогая боль, он приподнялся и, судя по ракурсу, посмотрел на рваную опаленную дыру в бедре. Взгляд перенесся и обозрел поверхность, на которой лежало его тело. Еще секунду назад казавшиеся камнями и ветками, окружающие предметы в действительности оказались головами, телами и конечностями мертвецов. В одном из покореженных смертью лиц узнавались черты бригадного атамана, что произвел их арест. Вот и пообщались накоротке.
Попытка встать на ноги привлекла внимание одной из громадных птиц. Ее крылья закрыли солнце и, подняв над ним свой пилообразный клюв, она ринулась вперед, чтобы разорвать облюбованную жертву.
Он увернулся. Клюв ударил в тело, лежавшее под ним. Резкое движение убавило сил, пронзило болью,
