соблюдаться. Япония вовсе не желает отказываться от такого прибыльного источника доходов. Австралия же избегает международных конфликтов. Нелегальный промысел будет продолжаться.
Спустя полчаса он услышал всплески брошенного якоря и шум поднимаемого трала. Затушив окурок сигареты, капитан вернулся на верхнюю палубу.
Улов был намного богаче, чем он мог надеяться. С довольной улыбкой он наблюдал за суетой матросов, закуривая новую сигарету. Его люди работали лихорадочно, торопясь разгрузить трал и убраться восвояси. Несмотря на свое очевидное преимущество, в этих водах им вовсе не хотелось вступать еще в одну перестрелку с местными рыбаками. Один из браконьеров был убит две ночи назад. Ему не повезло, но никому не хотелось оказаться на его месте.
Неожиданно один из матросов закричал. Капитан бросился на крик.
— Что случилось?
Браконьеры пятились от груды крабов, которую они только что вытащили на палубу.
— Смотрите! — пробормотал один из них. — Вон тот, мы никогда не вылавливали краба таких размеров!
Капитан посмотрел на краба, освещенного тусклым светом керосиновой лампы и вскрикнул. Это было настоящее чудовище четырех футов в поперечнике и с клешнями, похожими на огромные гаечные ключи. Их взгляды встретились: в оловянных глазах краба не было и доли страха, там было что-то другое. Презрение.
— Монстр, — пробормотал капитан. — Настоящий сюрприз. За него заплатят в десять раз больше, чем за обычного краба.
Чудовище угрожающе зашипело, словно поняв его слова. Клешня взметнулась в воздух, раздались ужасные щелчки резцов.
— Сам дьявол поднялся из глубин, — сказал один из браконьеров, торопливо попятившись назад.
— Идиот! — зло прервал его капитан. — Это великолепный экземпляр.
Но огромный краб двинулся вперед, давя своей массой меньших своих собратьев, словно не замечая их присутствия. Снова раздались щелчки клешней. Глаза чудовища уставились на капитана, словно оно уже определило виновника своего пленения. Каждое его движение было наполнено достоинством, не присущим обычным представителям его рода. Он не чувствовал себя пленником. Казалось, краб случайно попал на борт судна, чтобы устроить панику среди тех, кто дерзнул вытащить его из глубины.
Матросы разбежались. Капитан остался на месте и вытащил из кармана автоматический пистолет сорок пятого калибра. Он не мог показать своим людям, что боится, ведь они стали бы презирать его.
Краб был уже в двух ярдах от него. Капитан держал пистолет в правой руке, поддерживая ее левой. Он быстро прицелился прямо между «этими мрачными мерцающими глазами. Даже краб-переросток не сможет устоять перед пулей сорок пятого калибра, решил капитан и нажал на курок.
Раздался выстрел. Впав в бешенство, человек стрелял еще и еще. Только когда магазин был пуст, он остановился, чтобы посмотреть на результаты своей стрельбы.
Краб был жив. Он не полз вперед, но и не пятился, он просто замер на месте, словно давая капитану возможность перезарядить пистолет и снова стрелять.
— Нет! — вскрикнул он с недоверием и страхом. — Это невозможно! Ружье, быстро, кто-нибудь!
Но чудовище словно поняло его требование и с тем же монотонным щелканьем клешней поползло вперед. Краб был уже всего в ярде от капитана и, казалось, даже не заметил запущенного в морду пустого пистолета, который с грохотом отскочил и упал на палубу.
— Ружье! — снова потребовал капитан и ужасно закричал, когда одна из клешней с неимоверной быстротой сжала его запястье. Остальные люди замерли, пораженные ужасным зрелищем. Они слышали треск ломаемой кости, за которой последовал глухой удар, когда на палубу упала окровавленная рука. Обретя неожиданную свободу, капитан попятился назад, из обрубка руки ручьем хлестала кровь. Его нога попала в петлю веревки и он упал на бок, головой всего в нескольких дюймах от вытянутой клешни, с которой капала его кровь. Он мог чувствовать зловонное дыхание краба.
Неожиданно люди словно пришли в себя и забегали в поисках ружей. Один из них схватил топор и, занеся его над головой, изо всех сил ударил по панцирю чудовища. Топор отскочил и упал за борт.
Двое японцев вернулись с ружьями, но так же быстро их опустили, как и подняли. Краб заполз на капитана, обхватив его лапами, в то время как клешни искали очередной орган для ампутации.
Команда беспомощно наблюдала за этим зрелищем, некоторых матросов начало тошнить. Это напомнило им паука, нашедшего в своих сетях муху и решившего подвергнуть свою жертву пытке прежде, чем съесть.
Обрубок руки по-прежнему кровоточил, ярко-красный фонтан брызгал на краба, делая зрелище еще более ужасным. Почти без всяких усилий клешня сомкнулась на плече несчастного и с громким хрустом вырвала всю руку. Через секунду то же самое постигло и вторую руку капитана.
Он ужасно кричал и рыдал, но все еще оставался в сознании. Кровь хлестала по палубе, ружья по- прежнему молчали. Судьба несчастного была предрешена. Матросы могли бы стрелять, но вместо этого они смотрели на кровавый спектакль, боясь навлечь на себя ярость чудовища.
Орудуя своими окровавленными клешнями, краб продолжал сжимать свою жертву. Взгляд одного из браконьеров пересекся с взглядом чудовища, человек инстинктивно закрыл свои глаза рукой. Морское чудовище словно дьявольски усмехалось про себя, наслаждаясь своим преимуществом.
Краб медленно двинулся вперед не больше, чем на ярд, волоча свою жертву за собой и оставляя на окровавленной палубе обрубки рук и ног, сухожилия которых по-прежнему лихорадочно сжимались.
Матросы увидели лицо своего капитана. Они не знали, был ли он жив, или мертв. Что-то дьявольское исходило от этого краба, неотразимо действующее на того, кто видел его. Голова капитана покатилась по палубе, но никто не смотрел на нее. Никто даже не повернулся, когда она глухо стукнулась о деревянное перекрытие.
Но гигантский краб не довольствовался тем, что оторвал бедняге все конечности и голову. Его клешни вонзились в плоть, выворачивая на свет внутренности своей жертвы, теперь краб орудовал быстрее и с явным интересом.
Неожиданно прогремел выстрел. Его грохот словно отрезвил людей, стоявших на палубе. Их головы повернулись, но краб даже не оторвался от своего кровавого занятия и начал спокойно засовывать останки человеческого тела себе в пасть.
Среди матросов вновь раздались вопли. Стрелявший матрос выстрелил снова и продолжал стрелять, пока не опустошил магазин. Еще один человек поднял стрельбу, но ни одна из пуль не была направлена в гигантского краба, терзавшего свою жертву, о нем вообще забыли. Со стороны кормы, очевидно, поднимаясь, из морской пучины по веревкам трала, появилось еще несколько крабов, размерами вчетверо больше первого!
Их клешни угрожающе клацали. Они быстро приближались, и ничто не могло остановить или задержать их. Пули рикошетили от их панцирей. Первыми жертвами чудовищ стали стрелявшие, остальные, не дожидаясь участи своих товарищей, бросились в панике бежать, но крабы были уже повсюду.
Двое браконьеров прыгнули за борт. Оба были хорошими пловцами, но ни один так и не показался из воды. Вскоре крики на борту судна затихли. Раздавался лишь треск переламываемых человеческих костей и жадное чавканье.
На следующее утро на рассвете дрейфующий тральщик был обнаружен австралийским катером, входящим в залив Барбику. Палуба браконьерского судна была залита человеческой кровью, впитавшейся в дерево, никаких признаков команды найдено не было, за исключением оторванной фаланги пальца, оставшегося на курке разбитого ружья.
— Ни одно живое существо не сможет устоять против выстрела из двуствольного „Экспресс пятьсот“, — Харви Логан обращался к Каролине де Бруннер, если он в надежных руках, конечно.
Она оценивающе посмотрела на него. Хорошо загорелое тело, цвет которого был в основном достигнут солнечными ваннами, но доведен до совершенства инфракрасными лампами в разных отелях по всему свету. Солнце залива Барбику тоже внесет свою лепту в цвет его кожи прежде, чем он продолжит свое путешествие. Его густые золотистые волосы вились. Усы и хорошо ухоженная козлиная бородка дополняли его типичную внешность белого охотника, которую он очевидно пытался сохранить при любых обстоятельствах.
