Олдсмит.
— Флинн, Флинн, ты цел? Он до тебя не добрался? — встревоженно кричал он.
— Басси, малыш, — прохрипел Флинн, — впервые в жизни я так рад тебя видеть. — Теряя сознание, он откинулся на корни мангрового дерева.
9
Солнце нещадно палило стоявшую на якоре возле острова Собак дау, но прорывавшийся по узкой протоке среди мангровых зарослей бриз колыхал висевший на корме флаг.
С помощью пропущенных под мышками веревок Флинна подняли из каноэ и перенесли через фальшборт дау, где Себастьян, уже поджидавший «груз», аккуратно опустил его на палубу.
— Поднимай парус, и валим с этой чертовой реки, — едва переводя дух, выпалил Флинн.
— Сначала надо заняться твоей ногой.
— Подождет. Надо уходить в открытое море. У немцев есть катер. Они будут нас искать. Они могут свалиться на нашу голову в любую минуту.
— Они не посмеют нас тронуть — мы под защитой флага, — возразил Себастьян.
— Послушай-ка, глупый англичанишка, — от боли и раздражения голос Флинна был похож на карканье, — этот кровожадный ганс повесит нас что с флагом, что без флага. Давай-ка не спорь и поднимай парус!
Флинна положили на одеяло в тени высокой ютовой надстройки, и Себастьян поспешил амнистировать арабскую команду. Те поднялись на палубу, блестя от пота и жмурясь от яркого солнца. Мохаммеду понадобилось не более пятнадцати секунд, чтобы растолковать всю сложность ситуации, после чего они, на пару мгновений застыв в ужасе, бросились врассыпную по своим местам. Четверо принялись безуспешно поднимать якорь, однако тот безнадежно увяз в донной трясине. Раздраженно распихав их, Себастьян одним ударом ножа перерубил канат.
При активном участии носильщиков и охотников Флинна команда подняла старый залатанный парус. Ветер тут же надул его. Палуба слегка накренилась, и двое арабов бросились к румпелю. Из-под носа послышался легкий плеск воды, а за кормой появилась бурлящая кильватерная струя. Кучка арабов и носильщиков с носа направляла стоявшего у штурвала рулевого, и древнее дау устремилось вниз по течению к открытому морю.
Когда Себастьян вернулся к Флинну, он застал возле него старого Мохаммеда, который, сидя на корточках, с тревогой наблюдал, как раненый пил из квадратной бутылки. Содержимое последней уменьшилось уже на четверть.
Опустив бутылку с джином, Флинн тяжело выдохнул через рот.
— Просто как мед, — отдышавшись, сказал он.
— Давай-ка посмотрим, что с ногой. — Себастьян наклонился над голым, измазанным грязью Флинном. — Боже мой, на кого же ты похож! Мохаммед, принеси таз с водой и постарайся найти какую- нибудь чистую тряпку.
10
С приближением вечера бриз несколько окреп, и в расширившихся рукавах дельты поднялось легкое волнение. После полудня маленькому дау все время приходилось бороться с приливом, сейчас же отлив сопутствовал ему, подталкивая в направлении океана.
— Если все будет нормально, доберемся к устью до заката. — Себастьян сидел под ютовой надстройкой возле Флинна, как кукла, завернутого в одеяло. Флинн что-то буркнул в ответ. Он ослабел от боли и одурел от джина. — Если нет, придется на ночь куда-нибудь причалить. Плыть в темноте по протокам рискованно. — Не услышав от Флинна вразумительного ответа, Себастьян и сам замолчал.
Если не считать звука булькающей под носом судна воды и монотонного напева рулевого, дау погрузилось в ленивое молчание. Большая часть команды и носильщиков спали на палубе, двое тихо возились на открытом камбузе с ужином.
Тяжелые болотные миазмы смешивались с трюмной вонью и запахом слоновой кости из отсеков. Эта смесь оказывала какое-то наркотическое воздействие на Себастьяна, усиливая его усталость. Уронив голову на грудь, а ружье на колени, он уснул.
Его разбудил галдеж членов команды и то, что Мохаммед настойчиво тряс его за плечо. Вскочив на ноги, он туманным взором оглядывался вокруг.
— Что такое? Что случилось, Мохаммед?
Вместо ответа Мохаммед прикрикнул на команду, чтобы те замолчали, и вновь повернулся к Себастьяну.
— Прислушайся, господин.
Стряхнув с себя остатки сна, Себастьян слегка наклонил голову.
— Ничего не… — Он замолчал с застывшим недоумением на лице.
В вечерней тишине чуть слышно раздавалось ритмичное пыхтение, словно где-то далеко-далеко шел поезд.
— Да, — по-прежнему несколько неуверенно сказал он. — Что это?
— Лодка «ту-ту» идет.
В ответ Себастьян уставился на старика в полном недоумении.
— Allemand. Немцы, — размахивая от волнения руками, ответил Мохаммед. — Они идут за нами. Погоня. Они нас догоняют. Они… — Схватив себя обеими руками за горло, он закатил глаза и высунул из уголка рта язык.
Компания Флинна в полном составе столпилась вокруг Себастьяна. После выразительной миниатюры Мохаммеда все испуганно хором разгалделись и воззрились на Себастьяна в ожидании его руководства. От неожиданности тот несколько стушевался и инстинктивно повернулся к Флинну, который лежал на спине и храпел с открытым ртом. Себастьян стремительно опустился возле него на колени.
— Флинн! Флинн! — Тот открыл глаза, но его взгляд был устремлен куда-то мимо Себастьяна. — Немцы догоняют!
— Кэмпбеллы[14], вперед! Ура! Ура! — забормотал Флинн, но тут же вновь закрыл глаза. От жара его обычно красное лицо стало пунцовым.
— Что же мне делать? — в отчаянии взмолился Себастьян.
— Выпей! — посоветовал Флинн. — И не раздумывай. Возьми и выпей! — Он говорил не совсем внятно, с закрытыми глазами.
— Флинн, прошу тебя, скажи, пожалуйста.
— Сказать? — в бреду пробормотал Флинн. — Конечно! Ты слышал про верблюда и миссионера?
Себастьян вскочил на ноги и стал судорожно озираться вокруг. Солнце было уже низко — до заката оставалось около двух часов. «Если бы удалось продержаться это время».
— Мохаммед, давай охотников на корму, — скомандовал он, и Мохаммед, услышав появившуюся в его голосе твердость, тут же передал команду охотникам.
Собрав оружие, десяток охотников поспешили на корму. Себастьян последовал за ними, тревожно вглядываясь в даль. Протока позади них, которая просматривалась на расстояние около двух тысяч ярдов до излучины, была пуста, но он уже не сомневался, что шум паровой машины становится все громче.
— Распредели их по всей ширине, — приказал он Мохаммеду. Его голова напряженно работала, что было для Себастьяна нелегкой задачей. Упрямый как мул мозг отказывался думать, как только его начинали сильно перегружать. Себастьян наморщил высокий академический лоб, медленно рожая очередную идею. — Баррикада! — воскликнул он. Тонкие доски фальшборта не смогут обеспечить достаточную защиту от мощных «маузеров». — Мохаммед, пусть остальные несут то, что смогут, и складывают здесь для защиты
