этого не ощущала. Только видела. Хорошо хоть, замороженные конечности еще слушались. Хотя камни уже начинали оживать, и гладкие бока все чаще и чаще выскальзывали из скрюченных пальцев.
Первые капли ударили по лицу хлестко и больно, словно были не частицами воды, а мелкими каменными крошками. Словно, как и семихвостые бичи, были орудием труда надсмотрщиков. Аста вздрогнула и закусила губу… Чудес не бывает. Все эти разговоры в бараке – чушь. Ни разу еще, на ее памяти, не бывало сбоев, и точнехонько первого гертиона некто на небесах с маниакальным упорством откручивал краны гигантских душевых раструбов. И сверху обрушивалась БОЛЬШАЯ ВОДА, чтобы смыть с рабов остатки человеческого достоинства, обнажив несмываемое – животное чувство загнанности. Наверное, в этом высшая цель любого потопа. Начиная с того изначального, мифического…
Значит, опять ливни!
Если бы не ливни, она бы уже и не вспомнила, сколько лет гнула спину – в поклонах и от тяжкой ноши. Не вспомнила, сколько ей циклов на самом деле. Потопы нужно было пережить, вынести. Каждый год по- новому – из последних сил, теряя еще и еще, по крупицам, человеческое самосознание. Все больше и больше превращаясь в рабочую скотину… Выходит, и отсчет велся по ним, ненавистным ливням. И вряд ли она забудет то, что пережила их ровно столько, сколько пальцев на левой руке. Пять! На правой пальцев было на два меньше. Один перебило бичом с вплетенными стальными нитями. Другой, весело скаля зубы, отрезал охранник… Она уже смирилась с тем, что с Тарсиса не убежать, и что на самой планете – они НЕЛЮДИ. Они – грязные ЗЕМЫ. В том числе и она – АстаШайанна, некогда полнотелая привлекательная танцовщица из престижного казино «Планида», известного на весь мир Джиллид. А теперь доходяга в грязных лохмотьях. Девушка с седыми волосами. С глубокими морщинами на еще молодом лице. Она уже ничего не ждала от жизни. Ни новостей. Ни радостей…
– Шевелись, уродина! – обгоняя голос, резко свистнул бич. Обжег узким глубоким огнем плечо. Забил дыхание… Аста сжалась, но тут же распрямилась и из последних сил изобразила прилив сил. Демонстрируя рвение, схватила очередной камень и поспешила прочь, прочь от мучителя, на край поля…
Красноголовый архантеур статуей возвышался среди хаотически снующих по полю рабов. В трехпалых руках-крыльях, сложенных за спиной, он держал длинную и тонкую дубинку из кости мадригера, к верхней части которой была приделана витая плеть с металлической нитью внутри. Напоминал он чем-то одного из представителей древнейшей фауны: эдакий то ли страус с руками, то ли птицевидное двуногое существо. Мощные голые ноги, покрытые роговыми наростами, и не менее голая, длинная змеевидная шея. Все это – отвратительного желтого цвета; остальное покрыто черными перьями. Архантеур торчал неподвижно, зорко оглядывая вверенную ему территорию, и только длинные растрепанные перья его хвоста шевелились от порывов ветра. С первого взгляда могло показаться: ничто в мире не способно сдвинуть с места это огородное пугало.
Неожиданно он повернул свою каплевидную голову вправо и с огромной скоростью ринулся к старой женщине, что споткнулась о торчащий из земли корень и упала на скользкие камни. Несколько его сородичей также рванули в этом направлении, но, видя, что первыми не успеют, остановились и вновь застыли как вкопанные. Преодолев двести с лишним метров за каких-нибудь пятнадцать секунд, архантеур вытянул шею, зыркнул куда-то в сторону охранников-людей и пронзительно свистнул. Затем пригнулся почти к самой земле и посмотрел прямо в глаза женщине.
– Встать, сволочь!!! – громко завопил он, и со всего размаху хлестнул ее хрупкую фигурку бичом поперек спины.
Женщина охнула и закрылась руками от второго удара, незамедлительно последовавшего за первым. Плеть рассекала воздух со свистом, оставляя на теле долго не заживающие рубцы.
– Вста-ать! Рабо-отать! – взвыл архантеур, уже вполголоса, и, ухватив свою жертву за шиворот мощной нижней конечностью, увенчанной слегка затупившимися когтями, хорошенько встряхнул старуху. Раскрыл клюв и угрожающе заверещал.
Женщина уже стояла на ногах, готовая продолжать работу до полного изнеможения, лишь бы бич не взлетел и не опустился снова. Этого уродливого злобного «страуса» бесполезно было умолять о пощаде. Его скудного интеллекта вряд ли хватило бы на то, чтобы осмыслить произносимые слова, а уж тем более поддерживать несложный диалог. Запомнив слова, подобно попугаю, существо скорее выражало ими свое настроение.
Только из-за того, что птицеобразное с планеты Ротеур смогло продвинуться по эволюционной лестнице на одну ступеньку выше птицы и сумело взять в конечности палку, а со временем и бич, древние имперцы стали использовать его в своих целях. В качестве своего рода сторожевого пса. Чтобы тиранить иных. И хотя на протяжении тысячелетий существо в своем развитии практически не продвинулось дальше, осилив лишь самые простые команды да несложные фразы, использовали архантеуров все так же – в надзирающе-охранных функциях. Только теперь уже: иные против эрсеров…
Несмотря на то что невольников на этом поле копошилось около пяти сотен, следили за их работой лишь семеро архантеуров: Красноголовый, Куцый, Длиннохвост, Спринт, Пятнистый, Злюка и Молчун. Что-что, а зрение у этих клювомордых тварей было отличное. Да и со скоростью передвижения у них все в порядке. Не говоря уже о служебном рвении! Существа то и дело кидались к месту очередного «инцидента», оповещая хозяев о своих успехах пронзительным свистом. Надсмотрщикам-людям даже не нужно было лишний раз высматривать их издалека. Они запросто узнавали своих рукокрылых питомцев по голосам.
Красноголовый вертел шеей как стервятник, поджидая, когда очередной измученный, с изодранными в кровь руками раб вновь рухнет наземь. Ждал, чтобы в который раз пустить в ход бич. Ведь от качества службы архантеура зависело: получит ли он сегодня, кроме своего обычного рациона, лакомый кусок или же его обойдет кто-нибудь из шестерых сородичей, что зорко следили за всеми, кто работал в поле.
Аста наклонилась к очередному камню. Ухватила его за гладкие бока, но, не успев поднять даже до уровня колен, упустила. Охранник, приметив заминку, сделал останавливающий жест и направился к ней сам. Красноголовый, ринувшийся было к рабыне, остановился, взрыв когтями грунт. Аста как можно быстрее нагнулась опять и, взглянув исподлобья вперед, вдруг увидела их. Мужчину и женщину. Они шли в самом конце колонны вновь прибывших рабов. Колонна, окруженная еще восемью архантеурами, доплелась на плантацию с большим опозданием. Щелкали бичи. Кто-то валился наземь.
– Ах ты, кляча! – Бич с резким щелчком ожег спину. Все тело взорвалось горячей болью. Отяжелело… Пальцы ослабли, снова не удержали гладкий камень, и он тяжело шлепнулся на землю.
– Мразь! – Бич вышел из себя и ожившей змеей накинулся на седую девушку. Защелкал, жаля раз за разом. – Время собирать камни, а не разбрасывать! Сука дешевая!
Охранник все же подобрался к ней незамеченным и теперь вволю отводил душу. Этот вертухай был оластером. А что еще может так позабавить оластера, как не страдания потомков имперцев?.. Обилие этих точных подобий европеоидных эрсеров никого на Тарсисе уже не удивляло; хотя редко какой мир Сети мог похвастаться наличием в своих пределах хоть одного оластера – уж больно редкими и малочисленными были представители этого практически вымершего биовида. Вымершего во многом благодаря стараниям землян-имперцев. Наверное, мстители собирались сюда специально, со всех краев разведанного космоса, и нанимались в надсмотрщики. Многие оставались здесь навсегда, сочтя это достойным местом и полезным занятием: ежедневно, ежечасно, ежесекундно доказывать земам и земляшкам, какие они все-таки МРАЗИ. Некоторые оластеры прилетали на пару сезонов или даже месяцев – приобрести навыки владения кнутом.
И среди почти четырех тысяч рас иных, известных в Сети Миров, не было им равных в лютой ненависти к эрсерам…
Ливень уже давно распрямил все свои бесчисленные ножки и теперь лихо отплясывал по спинам рабов, по камням и по суглинистой почве, все больше превращая ее в полужидкое месиво. И скользкие камни все чаще и чаще выпадали из рук перемазанных в глину собирателей. На потеху архантеурам. Все чаще свистели и щелкали бичи, высекая короткие стоны. Заставляя людей из последних сил подниматься и вспоминать о главном.
ВРЕМЯ СОБИРАТЬ КАМНИ.
На пригорке, за оградой из колючей проволоки, громоздился большой темно-серый глоссер, издалека похожий на раздувшуюся жабу. В нем-то и отсиживались, укрываясь от ливня, многие из настоящих надсмотрщиков. Что характерно – почти все они были «перекрасившимися» эрсерами. Охранники то и дело
