дистанционных каналов, что это, теоретически, позволяло ей без особых усилий напрямую повелевать любой, действительно ЛЮБОЙ искусственной системой, использующей известные современной науке энергоносители. Но у парня рисунок оказался еще интереснее! Юрий узрел такое немереное количество узлов сплетения, что сосчитать их даже не пытался. С таким потенциалом этот человек мог бы стать величайшим экстрасенсом всех времен и народов! Да с таким потенциалом можно силой мысли, а не конечностей, что хочешь с любым человеком вытворить…
«Эй ты, абориген! – услышал вдруг Мясоед. И отчетливо понял, что воспринял обращение отнюдь не ушами. – Знаешь, что любопытным отрывают, чтобы не любопытствовали?..»
«Н-н-н… нет…» – подумал Юрий, ощущая, что мгновенно наполнивший его панический ужас распирает глотку, и вот-вот рванет наружу диким воплем. Самое страшное, что его ЗРЕНИЕ мгновенно отсекли; ощущение было такое, словно его облили чем-то и жидкость застыла, покрыв непроницаемой пленкой. Впервые в жизни Мясоед по-настоящему ОСЛЕП!!!
«Таким любопытным, как ты, носы отрывали, чтобы не совали их куда не просят и впредь не любопытствовали. Но мне тебя жалко, ты и так… Или в этом вашем мире Голл Керр принято глаза выковыривать, чтобы усиливать пси-восприятие?..»
«Он вообще забавный, этот мирок, – возник внутри другой голос, и Юрий был уверен, что – женский. – Полное впечатление, что не наш! Если бы статистика не утверждала, что здесь более девяноста процентов населения эрсеры, мы бы никогда сюда не завернули…»
«Точно. Эта планетка – сплошной дурдом на прогулке. Скорее бы космопорт…»
«Подплываем уж…»
«Бывай, абориген. Дружеский совет – глазенки имплантируй сегодня же, в крайнем случае завтра. Займи денег, укради, где хочешь возьми. Зрение тебе пригодится вскоре. Настанет час, и житуха будет суровая, непритязательная, тяжкая, как и положено в смутные переходные времена, и тебе понадобятся все чувства, какие у человека возможны…»
– Кто вы?! – закричал Юрий. Вслух, наверняка перепугав сидящих рядом. И абсолютная ТЕМНОТА, в которой он впервые в жизни оказался, вдруг расцветилась вспышками! Словно кто-то бросил ему в лицо горсть серебристых блесток, превратив сплошную биоэнергетическую непроглядность в звездное небо.
«Нос тебе тоже понадобится… – сказала девушка. – Так что лучше уж молчи…»
И он явственно ощутил, как губы мягко, но непреклонно прикрыла чья-то незримая ладонь. Пальцы почему-то пахли свежепролитой кровью. Или ему это показалось?..
И длинная гибкая «анаконда» пришвартовалась правым бортом, с чмоканьем приникнув устьями люков к причалу космопорта, и они выскочили и канули в соединительном туннеле, а сочлененка отстыковалась и скользнула в кипящую лаву Огненного океана, следуя своим маршрутом, и когда НАСТУПИЛО ВРЕМЯ ПЕРЕХОДА, Юрий вспомнил совет невероятного попутчика.
И горько пожалел, что не последовал ему своевременно.
Послезавтра – было уже поздно. Как оказалось.
– …Они стояли на сорок второй улице и дышали воздухом для избранных – его было так мало, что могло хватить одновременно лишь на несколько человек… Так говорил Фрэнсис Скотт Фитцджеральд. Когда-то я был его поклонником.
– Интересные ассоциации у тебя вызывает эта атмосферка. – Она огляделась по сторонам. Хмурые, озабоченные люди, сплошь эрсеры обоих полов, совсем не глядя вверх и почти не глядя по сторонам, сновали туда-сюда. – А знаешь, где это, сорок вторая улица?
– Родина.
– Точно. Это в Нью-Йорке. Некогда этот мегаполис был столицей Земли. Еще в докосмическую эпоху…
– Известная категория англичан вспоена столь насыщенным экстрактом антисоциальности, что все уродства Нью-Йорка по сравнению с этим кажутся нездоровьем ребенка, объевшегося мороженым… Так говорил Фрэнсис Скотт Фитцджеральд.
Похоже, он жил в столице и знал, что говорит. Но почему он так не любил этих англичан?
– НАШ человек. Вечно мы грыземся меж собой. Не изменились мы ни на йоту с докосмических времен. Причем чем ближе корни племен, тем лютее грызня, тем быстрее нарастает ком взаимных претензий! Афиняне и македоняне, римляне и неаполитанцы, американеры и британцы, хайлендеры и опять же англичане, великороссы и малороссы, франки и провансальцы, шведы и норвежцы, сербы и хорваты, хазарейцы и пуштуны, марсианеры и ганимедцы, тенги и транги, чибиане и катранцы…
– Стой, стой! Загрузила… Слушай, а они вообще-то были, эти времена? Мне иногда кажется, что такого просто не может быть! Чтобы НАС – да не было в космосе?!
– НЕ БЫЛО. Ты уж поверь мне. – Заявила она. Очень уверенным тоном, словно собственной персоной жила ТОГДА.
Он посмотрел на нее удивленно. Но промолчал. Исподлобья огляделся.
Массивные громады небоскребов мегаполиса Нова Гдыня, что в мире Крайова Полония, мрачными скалами нависали над узким каньоном улицы, создавая полнейшую иллюзию возврата в прошлое. На Древней Земле было полным-полно таких городов, где в скученности, убогости и тесноте прозябали миллиарды людей. Эффективное спасение от собственной живучести земляне смогли отыскать только за пределами родной планеты.
И свершился Уход-В-Небо…
– Знаешь, у меня ощущение, что мы с тобой похожи на вышеупомянутых англичан, – вдруг сказала она. Они продолжали неспешно продвигаться к станции сабвея, светящееся красное «М» которой виднелось за полквартала, тонким столбом вознесенное высоко над головами. Шагали они по самому краю тротуара, чуть ли не в полуметре от бесшумно проносящихся мимо гравикаров, и потому им удавалось избегать столкновений с местными обитателями; идя в гуще толпы, они каким-то образом ухитрялись не растворяться в ней! – Ведь, по сути, наше безумное путешествие…
– Можешь остановиться! – резко оборвал он ее. – Тебя никто не тащит за шкирку. Это у меня выбора НЕТ.
– Я понимаю… – Она вздохнула и тронула его за рукав. – Ты прекрасно знаешь, у меня его тоже…
– У тебя он по крайней мере был. У меня – и не было. – ОН ускорил шаг.
Она приостановилась; проводила раздумчивым взглядом удаляющуюся широкую спину. Плавно повела левой рукой, повесив в сыром воздухе демоголо; «из рукава» мешковатого комбинезона, спроецированные браслетом сетевого терминала, выскочили строчки букв и сложились в длинный столбец…
Многие прохожие обратили внимание на проекцию – серые лица синхронно повернулись, внимая частице наследия. Скользнув по толпе презрительным взглядом, ОНА загадочно улыбнулась и тоже ускорила шаг, чтобы не отстать от партнера.
Последняя ленточка букв была шире, темнее остальных и состояла из четырех отрезков…
«ТАК ГОВОРИЛА ИРИНА УХОВА».
…седой человек с обветренным лицом сидел за соседним столиком; медленно, маленькими глотками он поглощал свою выпивку. Выражение на лице этом, не старом еще, но изрядно морщинистом, было таким, словно мужчина только что укокошил дюжину врагов и вот явился обмывать победу.
– Это один из тех необузданных пионеров, которые вновь принесут в наш одряхлевший мир буйную удаль салунов и публичных домов дикого пограничья. – Высказался вдруг Славик, цепко оглядев колоритного
