— Может быть.
Раффи кивнул с мудрым видом. — У мужчины должно быть много жен. У меня всего три. Нужно еще парочку.
— С одной бы справиться.
— С одной очень трудно. С двумя — легче. С тремя можно расслабиться. А кода их четыре, они настолько заняты друг другом, что не доставляют тебе никаких хлопот.
— Надо попробовать.
— Попробуйте обязательно. Сквозь деревья они увидели кольцо грузовиков.
— Вот мы и дома, — вздохнул Раффи, но затем встревоженно выпрямился.
— Что-то происходит. Что-то чувствовалось в людях, какое-то напряжение или страх. Двое из них бежали им навстречу. Брюс видел, как раскрывались их рты, но слов не слышал. Он почувствовал, как все внутри похолодело от ужаса.
— Лейтенант Хендри… река… мадам… ушел, — французские слова тонули, как щепки, в бурном потоке местного наречия.
— Ваша девушка, — перевел Раффи. — Хендри сделал ее.
— Мертва? — сорвалось с губ Брюса.
— Нет. Он ее… вы понимаете?
— Где она?
— В кузове того грузовика. Брюс тяжело вылез из машины. Все замолчали и, не глядя на него, замерли в ожидании. Брюс медленно подошел к грузовику. Он почувствовал холод в кончиках пальцев. Ноги двигались автоматически. Он откинул брезент и залез в кузов. Любое движение давалось с трудом. Маленькое хрупкое тело, завернутое в одеяло.
— Шерман, — ее имя застряло у него в горле.
— Шерман, — повторил он и опустился перед ней на колени. Одна сторона ее лица опухла. Она не повернула к нему головы, смотрела невидящим взглядом вверх, на брезентовую крышу кузова. Он прикоснулся к ее лицу. Кожа была холодной, холодной, как ужас в его душе. Он в страхе отдернул руку.
— Шерман, — всхлипнул он. Ее глаза, огромные и полные боли повернулись в его сторону. Он понял, что она жива.
— О, господи, — зарыдал он и прижал ее слабое хрупкое тело к своей груди. Под рукой он ощутил медленный мерный стук ее сердца. Он откинул одеяло, крови не было.
— Любимая, тебе больно? Скажи мне, — она молча лежала в его объятиях, не видя его.
— Шок, — прошептал Брюс. — Это просто шок. Он снял с нее одежду, осмотрел гладкое бледное тело. Кожа была холодной и липкой, но неповрежденной. Он вновь завернул ее в одеяло и бережно положил на пол. Душу его охватило новое чувство, такое же холодное, но теперь обжигающее, как сухой лед. Раффи и Жак ожидали его у заднего борта.
— Где он? — тихо спросил Брюс.
— Ушел.
— Куда?
Жак указал на юго-восток. — Я немного прошел по следу. Брюс подошел к «форду» и поднял с пола свою винтовку. Затем взял из ящика два запасных магазина.
Рядом возник Раффи. — Он забрал алмазы, босс.
— Да, — ответил Брюс и проверил заряжена ли винтовка. Алмазы его интересовали меньше всего.
— Будете его преследовать, босс? Брюс не ответил, посмотрел на небо. Солнце уже склонялось к горизонту и все было затянуто темными облаками.
— Раффи, останься с ней, — тихо сказал он. — Позаботься о ней. Раффи кивнул.
— Кто из наших людей лучший следопыт?
— Жак. До войны его нанимала одна из компаний по проведению сафари. Брюс повернулся к Жаку. Щупальца жгучей ненависти протянулись во все уголки его души и тела.
— Когда это случилось?
— Примерно через час после того, как вы уехали. «Он опередил нас на восемь часов. За это время можно уйти далеко».
— Ищи след, — тихо приказал Брюс.
31
После ночного дождя земля была мягкой, след, особенно от каблуков Хендри отлично просматривался и они шли по нему с высокой скоростью.
Увидев, как работает Жак, Брюс немного успокоился. Хотя такой ясный след не позволял до конца проверить его профессиональные качества, но по его манере двигаться, пригнувшись и ни на что другое не отвлекаясь, по тому, как он иногда наклонялся к земле и проверял ладонью ее структуру, чувствовалось, что парень знает свое дело.
Хендри вел их на юго-восток, прямо к родезийской границе. После двух часов движения Брюс понял, что не выиграл у него ни минуты. Лейтенант по-прежнему опережал их на восемь часов, а при таком темпе ходьбы это означало расстояние миль в тридцать.
Брюс обернулся через плечо и посмотрел на зажатое между туч солнце. Там на небе рождались две опасности, которые могли привести его к поражению.
Время. До наступления темноты оставалось приблизительно два часа. С наступлением ночи преследователи вынуждены будут остановиться.
Дождь. Темно-синие облака были насыщены водой. Когда Брюс опять посмотрел на них, там сверкнула молния и через десять секунд донеслись раскаты грома. Если до наступления утра пойдет дождь, от следа ничего не останется.
— Нужно быстрее двигаться, — сказал Брюс. Капрал Жак выпрямился и посмотрел на Брюса, как на незнакомца. Он забыл о его существовании.
— Почва твердеет, — Жак указал на след. Брюс заметил, что за последние полчаса земля изменилась, стала более зернистой и плотной. Каблуки Хендри больше не пробивали верхнюю корочку. — Глупо бежать по такому неясному следу. Брюс снова взглянул на угрожающие тучи.
— Придется рискнуть.
— Как вам угодно, — пробормотал Жак и, перекинув винтовку на другое плечо, подтянул ремень и глубже надвинул каску на глаза.
— Вперед! След вел по лесу на юго-восток. Через милю тело Брюса автоматически вошло в ритм бега.
Он думал о Вэлли Хендри, видел его маленькие опухшие глазки, окруженные морщинами, рот с тонкими безжалостными губами, рыжую щетину на щеках. Он почти чувствовал его запах. От этого воспоминания у него раздулись ноздри. «Грязный, — подумал он. — Грязное тело, грязный дух». Его ненависть к Хендри приняла осязаемые формы. Он чувствовал ее, застрявшую комком в горле, ощущал в покалывании в кончиках пальцев, она вселяла силы в его ноги. Но появилось еще какое-то чувство. Брюс оскалил по-волчьи зубы. Покалывание в пальцах было вызвано не только ненавистью, но и возбуждением охотника. «Какое сложное создание человек. Он не может отдаться до конца одному чувству, всегда вмешиваются другие. Сейчас я охочусь за существом, которое ненавижу и презираю больше всего на свете, и я испытываю от этого удовольствие. Я испытываю трепет от охоты на самое опасное и коварное животное, на человека. Мне всегда нравилась погоня. Это было в меня заложено. Потому что в моих жилах течет кровь людей, которые охотились и дрались за Африку. Охота на этого человека доставляет мне радость. Он, как никто другой заслуживает смерти. Я истец, судья и палач в одном лице». Сержант Жак остановился так резко, что Брюс налетел на него и едва не сбил с ног.
— В чем дело? — тяжело дыша, Брюс вернулся к реальности.
— Смотрите! Впереди вся земля была как будто вспахана.
