Украине о моем участии в судьбе Мельниченко знали немногие, а о Болданюке – почти никто. Настоящими героями кассетного скандала и друзьями Мельниченко считались его американский покровитель Юрий Литвиненко, советник Мороза Мыкола Рудьковский, директор украинской редакции радио «Свобода» Роман Купчинский и бывший советский разведчик Юрий Швец, обосновавшийся в Вашингтоне. Последние двое очень гордились своей ролью в поддержке Мельниченко и организации его убежища за океаном. Они занимались пропагандой майора в прессе, пытаясь войти к нему в доверие и получить доступ к его записям.
О том, что архив записей Мельниченко остался в Чехии, я узнал только в августе 2001 года. Вначале Болданюк держал это в секрете даже от меня. Он не желал рисковать из-за этой информации ни собой, ни другими.
После отлета Мыколы в Америку, я решил, что кассетный скандал для меня завершен. Наступило время подводить итоги и делать выводы. Поразмыслив, я понял, что не вынес из этой истории никаких дивидендов. Наоборот, создал себе массу проблем, испортил отношения с друзьями и нажил новых врагов.
Во-первых, я не мог возвратиться в Украину. И, соответственно, утратил все возможности для бизнеса там. С человеком, который вывез за границу Мельниченко, никто не хотел связываться. На предполагаемой дипломатической карьере можно было поставить жирный крест.
Во-вторых, у меня возникли проблемы в Германии. Я попал в поле зрения немецких спецслужб. Продлевать визы моей семье становилось все сложнее и сложнее.
В-третьих, испортились мои отношения с Морозом и СПУ. Я больше не мог воспринимать его как “морального политика”.
В-четвертых, я опасался СБУ. Там считали, что это я убедил Мыколу отправиться за океан.
В-пятых, возникли проблемы в отношениях с Болданюком. Это меня волновало больше всего. Раньше мой друг регулярно приезжал во Львов, навещая своих родственников. Он вел деловые переговоры, стремился завязать бизнес в Украине. Теперь он отказался от этих визитов. Я чувствовал, что крепко подставил своего компаньона. Наши отношения похолодели. После того, как Мыкола уехал в Америку, Болданюк отказывался разговаривать со мной на тему кассетного скандала. В основном мы обсуждали наши бизнес-дела и семейные радости и горести.
Проанализировав ситуацию, я принял решение похоронить для себя кассетный скандал. Тем более, что уже появились новые герои, которые изо всех сил поддерживали Мельниченко и вели яростную борьбу за его записи.
В начале мая 2001 года я узнал, что Мороз собирается приехать в Германию. В Берлине планировался съезд Партии европейских социалистов, куда специально пригласили делегацию соцпартии Украины.
Посетить Берлин мне предложил Шибко. Он чувствовал, что я не доволен тем, как со мной обошлись в ходе кассетного скандала. Помощник Мороза надеялся, что в Берлине мы сможем спокойно поговорить и выяснить наши отношения.
Готовясь к встрече с социалистами, я собрал все относящиеся к кассетному скандалу документы: переписку майора по электронной почте, его рукописные расшифровки, фотографии. Я рассчитывал передать это все на хранение в Киев. Возможно, думал я, мой архив пригодится тем, кто будет писать историю кассетного скандала.
Поездка в Берлин окончательно изменила мое отношение к Морозу и его команде.
Лидер социалистов, как обычно, был со мной приветлив и любезен, приглашал на завтраки и обеды. Однако откровенных разговоров избегал. Мне же, наоборот, хотелось, наконец, прояснить ситуацию. Я думал, что теперь, когда Мельниченко находится в безопасном месте, мы можем спокойно проанализировать происшедшее, сделать необходимые выводы и выработать план действий на будущее. Вскоре я убедился, что Морозу не собирается ничего объяснять и отвечать на мои вопросы. Он был в каких-то своих мыслях, раздумьях. Лидер социалистов смирился с тем, что его план свержения Кучмы провалился. Он не предвидел, что Мыкола со своими записями окажется в Америке, и просто не знал, что теперь делать. Когда я понял, что Мороз не желает обсуждать кассетную тематику, я просто передал ему подготовленные документы. В ответ он поблагодарил меня. После этого я нашел Шибко и спросил:
– Ну и зачем шеф меня сюда пригласил?
– Да нет, все нормально, – оправдывался Шибко, – он очень хотел тебя видеть. Просто сегодня он сильно устал.
В действительности же, мое приглашение в Берлин было инициативой Шибко. Он делал это не ради Мороза. Ему лично было неудобно передо мной за события последних месяцев. Однако к Шибко у меня не было претензий, ведь это Мороз, а не он просил меня помочь Мельниченко. Я лишь поинтересовался, чем была вызвана задержка документов Мыколы в Киеве. На это Шибко махнул рукой и сказал:
– Это все шеф!
Подразумевалось, что вся ситуация с паспортами была специально спланирована Морозом. Ему требовался контроль над Мельниченко, чтобы тот не совершал необдуманных действий.
Впрочем, Шибко, как и Морозу, было в Берлине не до меня. Они уделяли первоочередное внимание гостю из США – Юрию Литвиненко. Это был новый генеральный спонсор соцпартии и, одновременно, покровитель Мельниченко. Попав в Америку, Мыкола немедленно оказался под его плотной опекой.
В Америке, как известно, Социнтерна нет. Соответственно у СПУ там не было товарищей по братским партиям. Чтобы опереться на кого-то в США Морозу требовались верные люди. Таким человеком стал бывший киевлянин Юрий Литвиненко, который представлялся бизнесменом из Нью-Йорка. Именно он профинансировал поездку в США Мороза и Шибко в начале марта 2001 года. Кто познакомил его с Морозом, мне было неизвестно.
Юрий Литвиненко был весьма неординарной личностью. В советское время он работал начальником управления торговли спорттоварами в Киеве. Говорили, что еще тогда он как-то пересекался с Григорием Суркисом. Затем, по номенклатурной линии, его перевели в Узбекистан – уже в качестве министра торговли. После распада Союза следы Литвиненко затерялись – в Украине он объявился в середине девяностых, а затем отправился в США. Отъезд был связан с тем, что украинская прокуратура завела на Литвиненко уголовное дело. Он, якобы, мошенническим путем завладел суммой в 500 тысяч долларов. За хищение в особо крупных размерах ему светило до пятнадцати лет лишения свободы. Однако Литвиненко скрылся от следствия в Америке. Ему, очевидно, удалось убедить Мороза, что уголовное дело против него было сфабриковано по политическим мотивам.
В мае Литвиненко прилетел в Берлин, чтобы поддержать там делегацию украинских социалистов. Он совершенно не вписывался в атмосферу солидного мероприятия – бегал по залу потный, неаккуратный. От напряжения у него высунулась из-за пояса рубашка, и был виден висящий живот.
Литвиненко занялся опекой Мыколы в довольно непростой момент в своей жизни. Находясь в Штатах, он продолжал заниматься бизнесом и успел “кинуть” нью-йоркскую компанию «IBE Trade». Сделка между ними касалась приватизации химического комбината в Болгарии. Литвиненко, взявшись помогать американцам, сумел присвоить себе контрольный пакет акций предприятия. После этого экс-киевлянина затаскали по судам. В мае 2001 года суд Нью-Йорка принял решение по тяжбе «IBE Trade» против Литвиненко. Вердикт гласил: Литвиненко своими действиями нанес компании материальный ущерб в размере 11 миллионов долларов и должен вернуть эту сумму. Отказ выполнить судебное решение угрожал тюрьмой. Активное участие в судьбе майора не помогло Литвиненко избежать наказания. Спустя полгода, в декабре 2001 года он отправился в федеральную тюрьму.
По случайному совпадению, в это время я находился в Штатах. Узнав о решении суда, Мельниченко приписал это проискам президента Украины. Дескать, рука Кучмы достигает берегов Потомака и карает всех, кто помогает Мыколе. Чтобы доказать это, майор специально пригласил меня в тюрьму, на свидание с Литвиненко. Это было в последний день моего визита, как раз накануне отлета. Я отказывался и объяснял, что у меня через три часа самолет. Мыкола, в ответ, бурно протестовал, объясняя всю важность намеченной встречи. В конце концов, мне удалось настоять на своем, и мы расстались. Мыкола направился в тюрьму к своему спонсору, а я взял такси и поехал в аэропорт.
С тех пор, как Мороз в 1998 году пустился в самостоятельное политическое плавание, ему постоянно требовалась материальная поддержка. Большая политика в Украине немыслима без денег и этот фактор послужил главной причиной его дальнейших трансформаций. Мороз совершенно искренне критиковал
