Как только Болданюк уехал в Остраву, возмущенный майор заявил:
– Все. Едем в Страсбург!
– Зачем? Может быть, отдохнешь с дороги? – спросил я.
– Там начинается сессия ПАСЕ. Мне нужно встретиться с Северинсен!
– Где? В холле или буфете? Она тебя ждет?
– Володя, ты ничего не понимаешь! Поехали в Страсбург!
Мыкола напомнил, что мы подписали с ним контракт в Вашингтоне и наши отношения должны строиться на основе этого документа. Поэтому он решил, что я обязан обеспечить его поездку на сессию ПАСЕ. Кроме того, в Страсбурге находился Европейский суд, который рассматривал дело Мельниченко против Центризбиркома Украины.
Пришлось пообещать Мыколе, что мы обязательно попадем в Страсбург. Но сначала нужно будет уладить мои неотложные дела. На то время я опять занимался бизнесом – моя дипломатическая карьера оказалась непродолжительной. Причина увольнения была банальной – я не сработался с начальством. За годы свободного плавания на волнах кассетного скандала, я полностью отвык от бюрократии.
Подумав, я решил вместе с майором посетить сессию ПАСЕ. Было интересно – там собирались обсуждать политическую реформу в Украине, предполагались выступления наших представителей. В поездке нас с Мыколой сопровождал Андрей Захаркив – он был личным переводчиком майора.
По пути в Страсбург состоялось знакомство Мыколы с Россом.
Во время визита в Америку я пообещал свести майора с заслуживающими внимания немецкими бизнесменами. Для начала я решил познакомить Мельниченко с Россом, представив его как серьезного предпринимателя, который работает в Украине с Ринатом и Юлей.
Встреча Мельниченко с футбольным магнатом состоялась у него дома, недалеко от Франкфурта на Майне. Атмосферой встречи была любовь к Украине.
Каждый из них думал, что сможет заработать на другом миллионы, но не представлял как это сделать. И поэтому рассчитывали просто обмануть друг друга. Так думали и Мыкола и Росс. В результате их деловая встреча завершилась безрезультатно.
Сессия ПАСЕ проходит в Страсбурге совершенно открыто: все желающие могут посещать заседания и наблюдать за ними с балкона. Обеспечивается даже синхронный перевод выступлений на основные европейские языки. Для того чтобы попасть в Дом Совета Европы достаточно предъявить свой паспорт. Мельниченко мне не поверил и решил с вечера заказать себе специальный пропуск. Ему обещал помочь Виталий Шибко.
На следующий день Мыкола долго спал – продолжалась акклиматизация после перелета через Атлантику. Мы встретились с ним уже на сессии. Майор с гордостью продемонстрировал свой пропуск. Я удивился:
– Зачем тебе это? Я просто так прошел.
– Да что ты понимаешь, – заявил майор. – Это – специальный пропуск!
Оказавшись внутри здания Совета Европы я первым делом подошел к Симоненко. Мне хотелось прояснить одну важную деталь. Ходили слухи о том, что майор прежде чем обратиться к Морозу, предлагал кассету с записями разговоров Кучмы о Гонгадзе разным политикам. Одним из них был лидер Компартии Украины.
Перед началом прений Симоненко был крайне возбужден:
– Владимир Иванович, вы же понимаете, что если сейчас мы не защитим Украину, то нам конец! Это все равно, что проиграть Великую Отечественную. Мы не имеем права проиграть эту битву.
Внимательно выслушав рассуждения главного коммуниста (он любит много говорить), я перевел разговор на Мельниченко:
– Здесь Мельниченко сегодня будет. Он хочет с вами встретиться.
– Ну, а что мне с ним говорить?
– Так вы же, говорят, с ним встречались тогда – в дождливую погоду.
– Я все могу рассказать! Но пускай сначала Мороз все расскажет, как это было. И вообще пусть он всем этим не спекулирует, потому что рано или поздно этому придет конец.
С этими словами Симоненко поспешил в зал, а я – на балкон. Началось заседание сессии.
Сидя на балконе, я внимательно наблюдал за происходящим. Это был театр одного актера: Головатый против всех. Головатый хорошо знал английский язык, умел грамотно изложить свою мысль и донести ее аудитории. Кроме того, он давно и основательно изучал систему западной демократии. В этом вопросе он до сих пор – главный эксперт в Украине.
Кроме Головатого из украинских депутатов выделялся Зварич. Он покорил делегатов ассамблеи своим изысканным английским. Начиная свое выступление, он заявил:
– Я родился в Америке и поэтому знаю цену истинной демократии.
Присутствующие сразу же встрепенулись: интересно, что это за американец из Украины, который будет учить нас, европейцев, демократии? Это был единственный момент за все выступление Зварича, когда зал оживился. Затем все вновь погрузились в полудрему. До тех пор, пока слово не дали Петру Симоненко. Перед этим он долго тянул руку вверх, как отличник в школе.
– Хочу официально заявить всем присутствующим, – начал свое выступление лидер коммунистов, – что в Бабином Яру евреев расстреливали не фашисты, а нашисты. Их сегодня представляют в Украине Виктор Ющенко, который рвется к власти.
Его сразу же оборвал председательствующий – президент ассамблеи Совета Европы.
– Извините, но это не по теме!
Однако переводчики уже успели перевести слова Симоненко. Услышав это заявление, зал зашевелился. Все были удивлены. Немецкая делегация, как по команде повернулась к Симоненко. На лицах немцев читался немой вопрос:
– Быть может, не только мы должны выплачивать компенсации за Холокост, но и украинцы тоже?
По ходу прений выступали и другие представители украинской делегации: Костенко, Олийнык, Рыбак. В первом ряду сидели Грищенко, Мартынюк и Задорожный и с умным видом что-то записывали.
Постоянно комментировал все выступления ораторов и оппонировал им депутат Юрий Писаренко – бывший олимпийский чемпион по штанге. Защищая официальную Украину, он бурно опротестовывал все тезисы Головатого. При этом Писаренко полностью вошел в роль и был несказанно доволен, что находится в центре внимания зала. Реагируя на реплики выступавшего, он постоянно возмущался:
– Ну, ё… твою мать!
Переводчики в кабинах хорошо понимали что он имел в виду, но не переводили. У меня сложилось впечатление, что Писаренко был настолько возмущен поведением Головатого, что вот-вот сорвется с места и побежит бить его прямо в зале. Но самое удивительное, что когда был объявлен перерыв, вся украинская делегация была едина. Писаренко в кулуарах прекрасно ладил с Головатым и Зваричем. Симоненко спокойно общался с Костенко. Казалось, что они на самом деле хорошие друзья, а то, что происходит в зале – это просто театр. Только кому он нужен? – думал я.
Обсуждение в Страсбурге украинской политреформы завершилось тем, что депутат Госдумы России Рогозин, подытожил:
– Что мы здесь обсуждаем? Украина еще не определилась, может ей еще царь понадобиться!
Мельниченко, в отличие от меня, дебаты на сессии не интересовали. Он занимался тем, что демонстрировал свое присутствие в Страсбурге. Майор стоял на ступеньках вместе с Сергеем Лещенко из «Украинской Правды» и следил – кто из делегатов обращает на него внимание. Ему казалось, что все присутствующие заметили его и собираются к нему подойти. Но когда начался перерыв, таких желающих не оказалось. Майор был никому не нужен. Тогда он сам остановил проходящего Головатого. Как известно, тот занимался делом Мельниченко, которое находилось в производстве в Европейском суде в Страсбурге. Мельниченко получил убедительное заверение – через два месяца он станет депутатом Верховной Рады.
Когда заседание закончилась и делегаты начали расходиться, мы спустились в буфет. Там мы встретили уставшую Ханну Северинсен, которая решила выпить стакан сока. Пользуясь возможностью, я подозвал Мельниченко, представил майора и они пару минут пообщались через переводчика. Вот это и
