– Тогда должна понимать, что это опасно и для тебя.
– Нет. Только для тебя. Ты в самом деле хочешь остаться с ним наедине?
– Да.
– Очень жаль. Потому что я твердо намерена спуститься по этой лестнице. Помнишь, ты обещал показать мне, что там внизу? И дважды сплюнул!
– Мы были детьми…
– Есть другое предложение. Давай убежим на край света и спрячемся в диких лесах.
– Станем отшельниками, будем есть ягоды и пить дождевую воду?…
– Если придется.
– От Сущего Ксилиила не спрячешься.
– Пожалуй… Тогда пойдем ему навстречу.
Ее не отговорить, да и прогнать не удастся. Может быть, ради нее самой стоило бы стукнуть ее так, чтобы она полежала часок без сознания, но чем он тогда лучше Пфиссига? Ничего не поделаешь. К тому же ему нужна была поддержка. Тредэйн молча протянул девушке руку.
Они вместе спустились по ступеням, как он когда-то и обещал. Поворот налево, за угол, где сквозь разбитую Дверь в мастерскую колдуна сочился голубой свет. Комната, забитая запретными чудесами. Все, как ему запомнилось. И посредине - железная клетка со старинным фолиантом.
Он покосился на Гленниан. Девушка смотрела вокруг круглыми от удивления глазами и, не противясь, позволила отвести себя в самый темный угол.
– Сиди здесь, - посоветовал Тредэйн. - Молчи и не шевелись. Не вздумай вмешиваться, что бы ты ли увидела.
– А что я увижу? - она невольно понизила голос. - Что ты будешь делать?
– То, что надо. - В мозгу Тредэйна все настойчивее горела память о сделке. Он подошел к железной клетке. Тогда эта книга подсказала ему, что делать. Сейчас он знал все наизусть, но непреодолимая сила заставила его соблюдать ритуал.
Губы произносили запретные слова. Разум подготовился. Он уже не замечал окружающего мира, его сознание вступило на тропу, соединяющую миры. В последний раз Тредэйн бросил призыв в бесконечную пустоту.
В таком состоянии он мог бы ждать целую вечность, однако рассчитывал на быстрый ответ. Тредэйн применял к Ксилиилу человеческую мерку и предполагал, что Сознающий поспешит за своей собственностью. И ошибся. Ожидание длилось так долго, что Тредэйн решил уже, будто его призыв остался незамеченным. Наконец медленно разрастающееся сияние показало ему, что зов услышан.
Невольно отпрянув от невыносимого света, сознание колдуна вернулось в родной мир. Тредэйн открыл глаза в мастерской Юруна и взглянул на Сущего Ксилиила. Знакомое, но вечно чуждое холодное прикосновение мысли. За спиной в страхе или изумлении вскрикнула Гленниан. Мелькнула мысль, способна ли она ощутить этот нечеловеческий разум. Однако колдуну было не до раздумий. Он знал, что время пришло.
– Я - твой, - вслух произнес Тредэйн. Он ждал мгновенного прекращения телесной жизни - и снова обманулся в своих ожиданиях. Ничего не случилось.
Ксилиил не отвечал. Он был здесь, совсем близко, но внимание его, казалось, было поглощено чем-то иным, и он не откликнулся на обращение своего смертного раба, словно не заметил его.
Длившееся молчание было мучительно. Ужас, так долго сдерживаемый, разрастался, причиняя почти физическую боль. Имея дело со смертным, Тредэйн предположил бы, что мучение затягивается намеренно, но Ксилиил не знал, что такое человеческая жестокость, и Тредэйн не понимал происходящего.
Боль еще лучше помогла сосредоточиться, и тогда в нем забрезжило понимание. Тредэйн уловил легкую дрожь чужого разума. Нечто сродни задумчивости, если такое понятие вообще было применимо к Сознающему.
Пытка становилась невыносимой.
– Я готов, - напомнил Тредэйн. Его голос звучал ровно, но даже его самообладание не могло длиться бесконечно.
– И я готова, - услышал он голос Гленниан.
Ужаснувшись, он в то же время понял, что этого нужно было ожидать. Как он мог надеяться, что она будет смирно сидеть в уголке? Тредэйн пару раз помог ей, девчонка вообразила, что она перед ним в долгу, и теперь намерена расплатиться. Сумасшедшая!
Нельзя было брать ее с собой! Лучше бы он ударил ее и оставил снаружи, и плевать на свободу выбора! Теперь поздно жалеть…
Тредэйн обернулся к девушке и замер, пораженный ее видом. Она выступила из своего угла и стояла теперь рядом с ним, купаясь в сиянии, исходящем от Ксилиила. Ее глаза отражали неземной свет, и в них не было страха, а только удивление и, пожалуй, радость открытия.
– Великий Ксилиил, я думаю, ты слышишь меня, - обратилась Гленниан к Сознающему. - Я знаю, чего ты ищешь, и готова предложить тебе себя в обмен на этого купленного тобою человека.
– Нет! Не лезь, - простонал Тредэйн.
Она продолжала, словно не слыша:
– Ксилиил, ты только выиграешь от этой замены. В отношении потребного тебе человеческого разума я по меньшей мере равна Тредэйну ЛиМарчборгу. Кроме того, я обладаю свойством, которого нет у него.
– Прекрати, - приказал Тредэйн. - Ты не понимаешь, На что идешь!
– Во мне живет способность создавать музыку, - упрямо гнула свое Гленниан. - Эта редкая искра в огненной материи разума, несомненно, обогатит тебя. Ты должен понимать, о чем я говорю, потому что ты сам отчасти - музыка, как и другие, подобные тебе в твоем родном мире.
– Хватит. Он не слышит тебя! - Тредэйн схватил ее за плечо.
– Он слушает.
– Он не станет иметь с тобой дела, - Тредэйн сильнее сжал ее руку, не заботясь, что причиняет девушке боль. Если боль может заставить ее замолчать, он готов избить ее до синяков.
– Этого ты знать не можешь, - она даже не взглянула в его сторону.
Он в самом деле не знал, и сердце сжалось от страшного предчувствия, как ни разу не сжималось от страха за себя.
– Я подслушала однажды отголосок великого хора, звучащего в твоих мыслях, - Гленниан снова обращалась к Злотворному. - Слушай мой разум. Я повторю его для тебя, - она застыла неподвижно, прикрыв глаза.
Тредэйн догадывался, что она поет про себя. Или не просто поет - в мыслях она способна была воссоздать мощное звучание целого оркестра. Что бы он ни делал, ей удалось привлечь внимание Ксилиила. Впервые за сегодняшний день Тредэйн уловил отголосок интереса, и его пронзил ужас.
– Прекрати! - он схватил девушку за плечо и что было силы встряхнул.
Должно быть, ему удалось вырвать Гленниан из транса, потому что она открыла глаза и сказала обычным голосом:
– Великий Ксилиил, эту музыку и много других мелодий я отдаю тебе в обмен на принадлежащего тебе человека.
– Я не позволю! - Тредэйн сжал кулак, размахнулся, готовый ударить. К тому времени, как она очнется, все будет кончено. Ей не придется вечно терпеть муки, которых она, в своем порыве великодушия, не способна даже вообразить. Но какая-то сила удержала его руку. Кажется, с ужасом понял Тредэйн, Сущий Ксилиил желал услышать продолжение.
– Не тебе решать, - повернулась к нему Гленниан.
– Все давным-давно решено!
– Тихо, - отрезала она. - Он слушает мою внутреннюю музыку и думает. Теперь это касается только его и меня.
– Нет!
Бесполезно. Его крик прозвучал фальшиво и жалко. С ней нет смысла разговаривать. Тредэйн
