Вот только очень трудно забыть, что все неприятности почтенного Дремпи начались спустя какие-то месяцы после появления в городе «доктора Фламбески». Совпадение? Возможно. Если бы знать, зачем на самом деле вернулся Тредэйн! Из него так ничего и не удалось вытянуть. Почему-то холодный взгляд его голубых глаз сразу отбивал охоту задавать вопросы. Правда, его глаза не всегда были ледяными. Несколько раз они теплели, бесстрастное лицо оживало, и она узнавала черты тринадцатилетнего мальчика. Мальчика, за которым таскалась повсюду, хотя яростно отрицала любой намек на нежные чувства. В такие минуты она видела, что Тред радуется ее обществу, что она ему нравится, что он даже готов отчасти довериться ей, но не настолько, чтобы любая попытка посягательства на его драгоценные тайны не натыкалась на вежливый, но каменно-твердый отпор.
Ей не пробиться через эту стену. Нечего и пытаться.
Но она, конечно, сдаваться не собирается. Есть вещи, которые не меняются за тринадцать лет.
Гленниан уверяла себя, что просто жалеет несчастного. Но она знала, что это неправда.
Гленниан заставила пальцы двигаться, и музыка опять наполнила комнату. Мысли лихорадочно метались, и скоро она осознала, что мелодия сменилась ужасной какофонией. Она бессмысленно колотила по клавишам. Как неосторожно! Так недолго и испортить дорогой инструмент.
Встав, Гленниан подошла к камину - тому самому, заслонку которого задвинула, чтобы направить дым в лицо доктора Фламбески при их первой встрече. Из головы никак не идет этот добрый доктор, однако это лучше, чем вспоминать бедного почтенного Дремпи, ожидающего Очищения в застенках Сердца Света. Или между этими двумя все же есть связь?
Музыка, ее обычная утешительница, сегодня не могла помочь. Гленниан поднялась обратно в свою комнату и безуспешно попыталась отвлечься чтением, обедом, из которого не смогла проглотить ни кусочка, снова книгами, переходя от справочника ЛиВаптофа к «Маске черного соловья», горячей ванной и снова книгами. Ничто не помогало. Время тянулось еле-еле, а мысли становились все мрачнее.
К вечеру она сдалась. От лавины страхов и подозрений не было спасения.
Гленниан выглянула в окно. Скоро начнет смеркаться, но до единственной встречи, назначенной на этот вечер, еще несколько часов. Времени хватит.
Она решилась. Ничего другого не остается.
Вечер стоял солнечный и необычайно теплый для этого времени года. На Гленниан было платье из легкого шелка, темно-зеленое, как старая листва: достаточно дорогое, чтобы внушить почтение встречным, но не столь нарядное, чтобы привлекать излишнее внимание. Она заглянула в висевший на поясе кошелек, убедилась, что денег на извозчика более чем достаточно - почтенный Дремпи всегда был щедр по отношению к ней. Задержавшись еще на минуту, чтобы поправить черепаховый гребень в тяжелом узле волос, Гленниан покинула дом ЛиТарнгравов.
К вечеру Пфиссиг Квисельд возвратился от своего соседа, дрефа Лиссида. Он провел не один час в величественной приемной, в толпе таких же просителей, смиренных или взволнованных. Дреф каждый день проходил через этот зал в сопровождении пажа с корзиной в руках. В корзину каждый проситель мог опустить свою просьбу, предложение или вопрос, однако у некоторых дреф собственноручно принимал свиток или запечатанный конверт. Считалось, что такие счастливчики могут рассчитывать на его особое внимание и благоприятный ответ.
Пфиссиг явился заранее, чтобы занять удобный пост у самой двери. Он ни на шаг не отступал с занятой позиции, когда же появился дреф, локтями и коленками проложил себе дорогу к правителю. Пфиссиг по природе своей не склонен был к физическим усилиям, однако случай был исключительным, и его решимость принесла плоды. Молодой человек, оттолкнув прочих соискателей, как знаменем, взмахнул прошением перед самым носом Лиссида. Тот приостановился, изумленно взглянул на Пфиссиг, затем принял бумагу и двинулся дальше. Дело было сделано. Оставалось только ждать и надеяться.
Пфиссиг пешком добрался до дому. Он не любил подобные прогулки, но сегодня разукрашенная гербовая карета казалась неподходящей к случаю, безвкусной и даже неприличной. На ходу Пфиссиг перебирал в памяти подробности этого дня. Не померещилось ли ему, что Лиссид чуть изменился в лице, когда он вручал прошение? Узнал ли дреф единственного сына Дремпи Квисельда? И если узнал, то что это даст в практическом смысле?
Он уже подходил к особняку Квисельдов, когда его внимание привлекла выскользнувшая из дверей стройная фигурка в темно-зеленом платье. Пфиссиг притаился в тени старого краснозуба, провожая взглядом Гленниан ЛиТарнграв, спешившую куда-то в одиночестве и, кстати, не в первый раз. Даже служанку не взяла. Выглядит не слишком красиво, тем более в такое время, но Гленниан никогда не заботилась о приличиях. Благородная ЛиТарнграв выше таких мелочей, как девичья скромность и общественное мнение. Так
Девушка уже вышла из ворот и торопливо зашагала по улице. Ни малейшего изящества! Ни малейшей заботы о достоинстве имени Квисельдов! А ведь ему и так нанесен прискорбный ущерб. И вообще, куда это она так спешит?
На этот раз Пфиссиг твердо решил это выяснить. Теперь он - глава семейства и имеет полное право знать. Если девица спешит в объятия тайного любовника, необходимо доказательство ее вины - он должен видеть все собственными глазами. Надо постараться не упускать ее из виду. При мысли о том, чтобы увидеть Гленниан в объятиях какого-нибудь мускулистого скота из простолюдинов, по телу пробежали восхитительные теплые мурашки. Посмотрим, как эта парочка раздевается - торопливо или растягивая удовольствие, как большие загорелые лапы шарят по белому тельцу, как…
От одной мысли становится тепло. Насколько же приятнее окажется увидеть наяву?
Возможно, нынче вечером это ему удастся. И если она и вправду опозорила честное имя дома Квисельд, он поступит, как требует долг: выставит ее на улицу. Его совесть будет чиста!
Пфиссиг вслед за Гленниан вышел к мосту Мраморных Цветов. Там она наняла лодку. Пфиссиг последовал ее примеру и высадился чуть ниже по течению, у Висячего моста, откуда девушка через Восточный город выбежала на Солидную площадь и постучала в дверь номера шестнадцать.
Откуда он знает этот адрес? Ах, да… Номер шестнадцать по Солидной площади - адрес, повторявшийся во всех объявлениях того стрелианского врача, Фламбески. Что понадобилось здесь Гленниан? Больна и скрывает это? Может, это заразно? На вид она кажется здоровой, но у женщин вечно какие-то многочисленные и совершенно неделикатные хвори. Пфиссиг никогда не мог понять, почему бы им не содержать в порядке свои внутренние органы.
Дверь открылась, и Пфиссиг увидел мужчину, но это был не Фламбеска. Гленниан впустили, и дверь за ней закрылась.
Пфиссиг поморщился. К окну не подобраться, дом стоит слишком открыто. Единственное удобное место для наблюдения - небольшой сквер посреди площади. Сыщик-любитель направился прямо в гущу зелени и, несмотря на приятный теплый вечер, не нашел там никого, за исключением молчаливого, неприметного садовника, который мрачно покосился на пришельца. Смотрит так, как будто это его собственный сад! Не обращая внимания на невежу, Пфиссиг устроился на мраморной скамье, откуда открывался отличный вид на жилище доктора Фламбески.
Гленниан постучалась, и дверь открыли. На пороге стоял румяный коренастый мужчина - кажется, владелец дома. В прошлый раз он ее не видел. К счастью.
– Мне нужен доктор Фламбеска, - обратилась к нему Гленниан.
Хозяин с любезным поклоном и понимающей улыбочкой пригласил ее войти. Неужели Тредэйн часто принимает по вечерам одиноких посетительниц - пришло в голову Гленниан. Эта мысль почему-то была ей неприятна. Но, в сущности, это не ее дело.
Проводив девушку до чистой маленькой прихожей перед комнатами Тредэйна, румяный провожатый оставил ее одну, и Гленниан постучалась. Ответа не было, так что она толкнула дверь, оказавшуюся незапертой, и вошла.
По слухам, у модного доктора было множество пациентов, и Гленниан ожидала увидеть приемную, полную ожидающих своей очереди страдальцев, но комната оказалась пустой. Может быть, Тредэйна нет дома? Тогда придется дожидаться его возвращения - причем неизвестно, сколько времени - или прийти в другой раз. Ни то, ни другое нежелательно. Сегодня она набралась храбрости подступиться к нему с
