Долгие беседы в ожидании счастливой смерти

выпускавшиеся на нашей фабрике. Кайриса мы все очень любили. Его порядочность была не показной. Глубинной. Приезжая в Калварию, он останавливался у нас. Днем непременно отправлялся в костел.

Я нашел Кайриса легко. В том самом доме, где не раз бывал раньше.

Он и в самом деле рассказал немало. Оказывается, узнав о начале войны, родители собрали в повозку свои пожитки и отправились в Каунас. Ко мне. Они не подозревали, что меня уже нет в городе.

В Каунасе появилась одна только мама. Она стояла перед Кайрисом — рыдая, держа в руках отцовские ботинки и очки.

Их остановили по дороге, возле городка Казлу-Руда. Люди с белыми повязками приказали занести вещи в какую-то избу. Потом отвели отца вглубь двора. Мама услышала выстрелы. Ей даже не разрешили подойти к телу мужа. Через несколько минут отдали ботинки и очки.

Мама точно описала Кайрису место. Так точно, что я легко нашел его потом. Спутать было нельзя. Деревенька упиралась в шоссе. А других рядом не было. И дом возле дороги по-прежнему стоял в одиночестве.

Мама? Прожив несколько недель у Кайрисов, она попала в гетто. Кайрисы приносили ей туда пищу — в условленное место, к забору. Однажды мама у забора не появилась…»

________________________

В прошлом у них много общего — у автора и его героя. А настоящее?

Господин Биндер приехал в Литву из Израиля. Он привез с собой те самые старые ботинки — чтобы поставить их туда, где отца застрелили. Не забыл и очки — через них отец в последнее мгновение увидел небо.

_______________________

ТЕМА ВОЗМЕЗДИЯ. Всегда ли необходимо оно?

«В конце концов, человеку за все воздает сама жизнь». й снова приближается к этой истине, встретив убийцу отца.

Жалкий старик, в теле которого разрастается опухоль, а еще раньше разросся страх; сопливая малышка на руках («последняя радость»); скороговорка, за которой легко открывается именно это — возмездие жизни: «С той поры и началось…»

А еще й слышит голос клена, отцовского клена: «…Оставь в покое этого человека, забудь на этот раз про сыновний долг…Так Господь устроил этот мир — что предано земле, должно быть забыто».

й подходит здесь к главному. Может быть, к самому больному для себя: «…Ночами отцовский клен снова и снова рассказывает мне ту особенную правду о многовековой истории нашего народа, которую мне вбивал в голову учитель гимназии Шульгассер, то, о чем я потом читал, думал и заложил себе глубоко в сердце: невзирая на непрекращающиеся вековые преследования, погромы и геноцид — мы ПРОЩАЕМ! Ненависть к злодеям, хотим мы этого или нет, незаметно для нас тает и пропадает…Некоторые с досадой скажут, что простить такое — значит, унизить себя. Но история евреев доказывает: это, напротив, — не слабость, а сила, которая позволила евреям дать мировой культуре, цивилизации те неисчислимые богатства, которые она дала».

_________________

Первая часть пьесы напечатана в газете «Шяурес Атенай» («Северные Афины»).

й опять далеко ушел от своего замысла! Вот что хотел он когда-то поставить в центр пьесы: сын ищет убийцу отца; долгие и тоскливые беседы человека с деревом, которое было свидетелем преступления.

Неожиданно ли то, что на авансцену вышел убийца? Его зовут Паулюс Лапенас. Это уже не человек с заискивающей улыбкой, который плаксиво говорит себе: «Все кончено». Разумеется, жизнь Лапенаса — тоже на самом излете, однако он ищет оправдание своему преступлению, пытается даже выстроить некоторым образом «философию».

____________________

й так объясняет мне, почему трансформировался его замысел:

— Однажды ночью я сказал самому себе: «Ты должен поставить рядом убийцу и жертву. Пусть посмотрят друг другу в глаза. Пусть каждый скажет свою правду».

______________________

Отвратительно ли копаться в душе существа, про которого ты думаешь: «Он убил моего отца»?

ОБЫЧНОЕ ДЕЛО ПИСАТЕЛЯ.

______________________

К тому же издалека тянется традиция — от самых истоков литературы: постичь душу заблудшего, сколь ни велик его грех — понять. Принцип «двойного зрения» в искусстве естествен. В отличие от реальной жизни.

Я не вижу парадокса и в том, что, создавая образ убийцы, й отдает Лапенасу свои, выстраданные, мысли о мире и человеке.

______________________

Почему убивали евреев? Неужели все так просто?

Алчность. Зависть. И — чтобы оправдать себя перед Богом и людьми — культивирование обид. Крупных или мелких — какая разница?

Других причин й не видит. После войны он встречается с уцелевшими евреями. Все тот же вопрос: почему?

Кажется, этот вопрос он задает и мертвым. Их лица сейчас постоянно всплывают в памяти й.

Лицо Рахель. Первой красавицы в городке. «Ее долго мучили, долго терзали на площади — в первый же день прихода новой власти».

Лицо трактирщика из Калварии. «Его сначала прятали крестьяне. Конечно, за деньги. А потом выдали гестапо. Грязного, оборванного, избитого, привязали к столбу — возле трактира, которым еврей еще недавно владел. Так стоял он целый день на солнцепеке. Пока не сжалились — не убили, как собаку, у озера».

______________________

Жизнь двух народов шла как бы параллельно. Не только в геометрии — в жизни параллельные дороги не пересекаются. Вот почему народы, как и люди, часто не понимают друг друга. Вот причина того, что можно было бы назвать национальной бестактностью.

— Но разве за бестактность убивают? — недоумевает й

Вопрос его риторичен. Уж он-то знает: убивают. Убивают и просто так. Чтобы заглушить свою бездонную тоску, дисгармонию с миром, свою обиду не на соседа — на самого Бога.

_______________________

ПРЕДЫСТОРИЯ того летнего дня, когда совершилось убийство.

В ранней юности Паулюс Лапенас учился в Алитусе, жил на квартире у евреев. Он не скрывает: бездетные хозяева относились к нему как к собственному ребенку; бесконечно воспитывали — в конце концов, надоели с нравоучениями. В душе Паулюса росло раздражение,