по этой мерзкой реке из Преисподней, призванное его приспешниками. Новообращенная слишком сильна для нас, Хозяин. Тогда я возьму ее!
Она ощутила его силу, поняла, что не сможет противостоять ей. Такое холодное, живое, невидимое, которое в любую секунду может…
И тогда она заколотила в дверь, опасаясь, что двери больше не существует, чуть не зарыдала от облегчения, когда почувствовала грубое дерево, услышала свой собственный стук, словно приглушенный гром. Торопись, Джоби! Оно почти здесь! Еще секунда, и будет поздно!
Свет! Мягкий свет лампы ослепил ее, резал ей глаза. Она бросилась вперед, успев прыгнуть, и тогда ноги отказали ей, но сильные руки того, кто ждал ее по другую сторону, приняли ее. Что-то попыталось схватить ее сзади из темноты, и она ощутила ледяной порыв ветра.
Джоби поддерживал ее, обвисшую, захлопнул дверь чулана плечом, толкая ее, пока с грохотом не опустился засов. В два шага он отнес ее на старый диван, уложил на выпирающие, сломанные пружины. Затем он схватил стул, протиснул его под старый засов, и только тогда вздохнул с облегчением.
На несколько секунд комнату окутал полумрак. Дрожащий фитиль угрожал погаснуть, но разгорелся снова, отбросив подкравшиеся было тени по их углам. Джоби взглянул на Салли Энн. Такая красивая, такая бледная. Ему вдруг захотелось заплакать, выплакать вслух все то, за что он извинялся перед ней в своих мыслях. И тогда ее глаза открылись, и она посмотрела на него — два зеленых пруда, в которых не было ни капли страха.
— Тебя долго не было, — прошептал он, опустился рядом на колени. — Я уже собирался идти туда, но ты постучала. Значит, там что-то было.
— Нет, — она улыбнулась, покачала головой. — Это обычный старый, вонючий чулан, Джоби, только и всего. Там просто нет воздуха. Я бы и побольше там выдержала, но там так душно, я чуть не заснула. А потом мне показалось, что я теряю сознание. Как раз тогда я и постучала.
— Значит… там ничего нет? — теперь уже Джоби смотрел на нее в упор, высматривая обман в ее глазах.
— Ничего. Абсолютно ничего.
— И все же тебе пришлось пережить неприятные моменты. Ты не можешь идти домой. Если ты останешься на ночь, твои родители хватятся тебя?
— Сомневаюсь. — Салли Энн улыбнулась, задумчиво прищурилась, прежде чем закрыть глаза.
Глава 14
Нет, это всего лишь очередная фантазия, решил Джоби, потому что не может быть ничем иным. Он был один в спальне, как всегда, ночь за ночью, и Салли Энн, как обычно, пришла дразнить его. Она станет ругать его за неверность; может быть, Харриэт и Шина тоже лишь представлялись ему, когда он занимался самоудовлетворением? Он не был уверен.
Салли Энн опять была здесь, стояла рядом с его постелью, а он лежал там, обнаженный; у него уже наступила эрекция, и его возбуждало то, как она смотрит на него. Она была вся на виду, расстегивая пуговицы на блузке и замок на джинсах, выскальзывая из них с притворной скромностью. Она застенчиво прикрылась руками, сложив их крест-накрест, заслонив ему то, что раньше мешали видеть тени; ему показалось, что она покраснела, но это могла быть лишь игра света. Только когда он протянул к ней руки, она скользнула в постель и легла рядом. Их губы слились в нежном поцелуе.
Джоби был в полном смятении. Харриэт руководила им, тащила за собой в этот водоворот страсти, держала его, чтобы его не унесло потоком. Шина делала то же самое, с ней было легко. Теперь же он должен делать все сам, и это пугало его. Он лежал, глядя в потолок, нежно сжимая ее руку, внезапно не в состоянии что-либо сказать или сделать. Пожалуйста, позволь мне забыть тебя хоть на миг, Харриэт. Сейчас я один, словно девственник перед первым совокуплением, я боюсь, что у меня ничего не получится.
Она — зло, Джоби.
Нет, ты не права, Харриэт. Прошу, оставь меня.
— Я девственница, — Салли Энн нарушила молчание. — Я хочу, чтобы ты это знал, Джоби.
— Я знаю, — ответил он и понял, что на этот раз все происходит на самом деле. Реальность была единственным средством, чтобы избавиться от тех мучительных ночей, от того, как Салли Энн не давала ему спать часами. Он тихо добавил: — Я бы тоже хотел быть девственником, Салли Энн. — Глаза его затуманились, снова прояснились.
Он повернулся к ней, лег на нее, трепеща от того, как она раздвинула свои ноги, что говорило о ее готовности, о том, что она ждала его. Она не собиралась исчезнуть сегодня в темноте; она все еще будет здесь утром, когда он проснется. Его движения были неуклюжими, он все время боялся причинить ей боль, испортить все для них обоих. Его мучила вина, потому что он уже был с Шиной, с обычной проституткой, и это заставляло его чувствовать себя грязным, недостойным ее. Если бы только она не заставила его признаться; нет, он бы, вероятно, сказал все сам. После сегодняшней ночи между ними не может быть никаких тайн. В каком-то смысле это было вступление в брак, после этого они всегда будут вместе.
Когда он вошел в нее, им овладел новый страх; она может забеременеть, родить от него ребенка. Джоби охватило возбуждение, которое подействовало на его ощущение. Она, казалось, прочла его мысли и открыла глаза. Она обняла его за шею обеими руками и притянула его губы к своим. Ребенок, Джоби, часть меня, часть тебя, вечный наш союз, тот, который она пытались разрушить сегодня. Им это не удалось. Он сожалел только о том, что не в силах был больше сдержать себя, его охватил экстаз, он почувствовал себя невесомым, кружащим в пространстве, все быстрее и быстрее. Салли Энн прижалась к нему, поворачиваясь за ним туда, куда поворачивался он, ее ноги оплели его, чтобы они не разъединились. Они замедлили полет, опускаясь на землю, и мягко приземлились на постель, где все это началось, изнеможенные, но охваченные восторгом.
Они не разъединились, просто отдохнули немного, пока Джоби не понял, что готов начать снова. И только потом он потушил лампу, накрыл ее и себя простыней, и они заснули.
Джоби проснулся, вздрогнул, в отчаянии вцепился в Салли Энн и громко вздохнул с облегчением, когда обнаружил, что она все еще здесь. Пальцы его заскользили по ее теплому телу, он вдыхал его душистый аромат. Слава Богу, о, слава Богу, что она еще здесь, что это был не сон, что она не покинула его, не ускользнула тайком, как Харриэт, которую потом нашли мертвой в ее доме.
Она заворочалась, открыла глаза.
— Джоби, я… Который час?
— Не знаю. — Он поцеловал ее в губы. — Только начало светать. Наверно, около семи.
— Мне скоро надо будет идти, — в голосе Салли Энн послышалось искреннее сожаление. — Родители начнут меня искать. Может быть, уже ищут.
— Тебе на самом деле пора?
— Боюсь, что да. Да и тебе тоже. Не забывай, что ты теперь работаешь в Спарчмуре, и тебя ждут там до восьми утра. Лучше нам пойти не вместе. Я пойду первой, постараюсь незаметно проскользнуть, а ты появишься на работе минут через двадцать.
— Твои родители ужасно рассердятся, если узнают?
— Отцу все равно. Мама пыталась уговорить отца не брать тебя на работу, но он поступил по- своему. — Потому что я его обработала. — Мама тебя не любит. Лучше мне тебе сразу об этом сказать.
— Из-за разговоров в деревне, из-за тех сплетен?
— Наверно. — Врешь, моей матери плевать на жителей Хоупа. Она ненавидит тебя потому, что ты мой… Сводный брат! От этой мысли стало больно, Салли Энн внутренне содрогнулась. Мы не можем пожениться, Джоби, и то, чем мы занимались прошлой ночью, было кровосмешением. Но об этом знает лишь моя мать, и она не посмеет никому рассказать. Когда она умрет, я стану свободной. Может быть, я смогу сделать с ней то же, что я сделала с Харриэт Блейк. Матереубийство! Она была ошеломлена этой мыслью, ей захотелось забыть о ней. В этом-то и заключались все беды; мысли вели к действиям, часто ненамеренно. Они, казалось, получались сами собой, выходили из-под контроля и заставляли ее ужасно страдать.
