трещали волосы, одежда начала тлеть, кожа пошла волдырями. Народогвардейцы не выдержали. В последний раз с жалостью глянув на обреченного, они молча рванулись к выходу.
Евларк проводил их взглядом, и не подумав встать. Они бежали, кидаясь из стороны в сторону, подскакивая и как-то нелепо горбатясь. Все это напомнило Евларку ужимки клоунов, потешавших народ на сельских ярмарках в Ворве. За спиной у него беспокойно завозилась и загремела Заза, испустив из обоих рыл по тоненькой струйке вполне настоящего ядовитого дыма.
– Она, похоже, слегка взволнована, – раздался мягкий неуверенный голос, несомненно принадлежавший Возвышенному. – Неужели ее могло испугать наваждение?
Евларк обернулся и увидел пожилого кавалера – тот как бы выступил из завесы огня. Незнакомец был невысок, худ, сед, очень хрупок и к тому же в очках. В распахнутых его глазах сияла детская безмятежность. Но именно от него – тут не могло быть никакого сомнения – исходила великая чародейная сила.
– Наваждения на нес не действуют – она их попросту не воспринимает, – объяснил Евларк. – Но ее взбудоражило необычное поведение людей.
– Что за удивительное создание, просто поразительно. С каким удовольствием я бы с ней пообщался! Но, увы, сейчас не время и не место. Быть может, как-нибудь вечерком, в другой раз. Теперь же нас ждут дела поважнее. Вы готовы, мастер Валёр?
– Готов? К чему?
– Уйти отсюда.
– В самом деле? Я могу уйти?
– Разумеется, мой бедный друг. Отныне вы свободны.
– Уиссу это не понравится.
– Ничего, как-нибудь переживет.
– Но каково придется моим родным – брату, сестре и отцу?
– Ваш брат Улуар уже покинул Шеррин. И вы, если решитесь, можете сегодня же ночью отправиться в Ворв.
– На родину…
– Вслед за этим я намерен вызволить вашу сестру и отца.
– Да? – Евларк совсем растерялся.
– Мне неприятно, что моих коллег по тайному знанию заставляют профанировать высокий дар. Поймите, мне оскорбительно это видеть. Этому нужно положить конец.
– И вам такое под силу?
– Судите сами. – Незнакомец обвел рукой пылающий подвал.
– Община Божениль?
– О, тут есть о чем вспомнить!
– Воистину. Но кто вы?
– Все объясню по дороге. Неподалеку нас ждет экипаж. Идемте же, друг мой. Прошу сюда.
На этот раз охотников идти к Уиссу с дурной вестью не нашлось. Даже любимчик Защитника депутат Пульп не посмел доложить ему о втором побеге. Два часа мудрые головы в Комитете Народного Благоденствия мучительно искали выход. Не придумав ничего путного, они в конце концов остановились на письме. Одинокий гонец перед самым рассветом отнес сложенное вдвое послание, подсунул в освещенную щель под дверью кабинета Защитника и спасся бегством, не став дожидаться, пока листок исчезнет, словно втянутый ураганом.
Никто не видел, как отреагировал на послание Уисс Валёр. Если он и бесновался, то за закрытыми дверями. Двое или трое членов Комитета, явившиеся спозаранку, утверждали, что безмолвие рассветного часа нарушал грохот, словно Защитник швырял стулья о стены своего кабинета, однако никто не мог подтвердить их слова. Потом призвали стекольщиков вставить в окна кабинета новые стекла; отчего разбились старые, так и осталось невыясненным.
Защитник заперся в своем святилище, откуда не поступало ни устных, ни письменных указаний. Члены Комитета ходили мимо дверей на цыпочках, замирая от ужаса. Впрочем, Комитет Народного Благоденствия вполне мог функционировать и в отсутствие своего главы; он распорядился ужесточить бдительность, усилить охрану двух оставшихся пленников и произвести новые аресты. Самого Уисса было не видно и не слышно – зловещий признак.
Только по прошествии полутора суток из-под двери вылетела в коридор записка, на которую тут же набросились изнывавшие от неопределенности патриоты и из которой они уяснили, что Защитник хочет видеть отца. За Хорлом послали, и он вскоре пришел.
Хорл выглядел подавленным и нервничал, как всегда, а может быть, больше, чем обычно. Внимательные наблюдатели заметили, что старик простоял перед кабинетом сына добрых две минуты, прежде чем набрался мужества постучать.
Прозвучало резкое «Да», и Хорл вошел.
Разговор был короткий и, видимо, бурный. Из-за дверей доносились яростные вопли Уисса и неразборчивое глухое бормотание Хорла. Через несколько минут старик появился, испуганный и бледный, и поспешил восвояси со всей быстротой, на которую был способен.
В помещениях Комитета вновь воцарилась напряженная тишина. Через три часа из убежища Уисса вылетела новая записка. Защитник потребовал, чтобы Комитет Народного Благоденствия собрался на заседание. Всем пятнадцати его членам было велено прибыть незамедлительно.
Так как шел двенадцатый час ночи, свыше двух третей состава Комитета отсутствовало. За ними послали курьеров в разные столичные округа, что потребовало немало времени. В конце концов всех
